– Ну вам просто повезло, мужики, – каждый, кто хоть немного понимает, каковы были наши шансы вернуться, считает своим долгом подойти и пожать нам руки.
Меня ещё знобит, и горячий чай не помогает. Это нервное.
– Да нормально со мной все! – психую я на молоденькую медсестру из травматологии, которая пытается померить мне давление.
– Тимур Тагирович, – окликает она врача, – здесь нужно успокоительное.
– Себе его уколи. Мне просто нужна розетка или ваш телефон, – повышаю я на девушку голос. – Пожалуйста, позвонить надо… – осекаюсь, понимая, что перегнул.
– Да, конечно, – растеряно моргает она красными глазами и подаёт из кармана телефон.
– Извини, – накатывает на меня приступ совести. – Спасибо за все.
– Да ладно, – отмахивается. – Привыкла. Звоните.
Дрожащими пальцами тыкаю по экрану и ложусь плечом на стену возле окна, ожидая ответа. Мне страшно от того, что Ася волнуется за меня почти сутки.
Бог знает как это может отразится на ее здоровье, и я прошу все тех же, кого пол часа назад благодарил за свою жизнь, чтобы с моей женщиной и ребёнком все было хорошо.
Гудки нервируют.
– Алло, – наконец-то в динамике раздаётся сонное и такое долгожданное.
– Аська, родная моя, – громко шепчу в динамик, – все хорошо. Я скоро буду дома.
– Макс… – с облегчением выдыхает она и громко всхлипывает.
– Ася, Асенька, не надо плакать, – я пытаюсь остановить ее истерику.
– Ты… я… – запинается она, глотая слова. – Я чуть не сошла с ума…
– Я знаю. Я люблю тебя, – как могу, пытаюсь ее успокоить и совершенно неожиданно слышу на заднем фоне взволнованный голос своей матери.
– Ася, что случилось? Почему вы плачете?
И это точно не обман слуха, потому что Гордеева обращается к ней по имени-отчеству и уверяет, что со мной все хорошо.
Я окончательно перестаю что-либо понимать и заставляю Асю поклясться, что ее никто не обижает. Мама отбирает у неё трубку, спрашивает не болит ли к меня горло и спрашивает, что мне приготовить. Это звучит совершенно шизоидно, но так приятно и тепло, что я прикрываю глаза и сажусь на подоконник.
– Борщ и блины, – прошу ее.
Единственное, что я понимаю точно из этого странного телефонного разговора, что моя женщина каким-то образом ждёт моего возвращения в доме родителей и направляется на кухню помогать замешивать тесто. И нет, ее ни капельки не тошнит. Да, я хочу ее блины.
Разговор приходится прервать, потому что спасатели просят меня пройти на посадку к вертолетам. От управляющих курорта, которые провожают меня и других пострадавших от схода лавины в соседний город с аэропортом, я узнаю, что спасательная операция полностью оплачена моим отцом.
Прикинув суммы, понимаю, что у него на это ушла едва ли не вся сумма, оставшаяся после неудачного партнёрства с Айзенковским.
С управляющими мы прощаемся на том, что они обещают принять самые кардинальные меры по организации безопасной эксплуатации курорта и готовы сотрудничать с нашей компанией на любых условиях. В том числе не самых выгодных для себя.
Сейчас мне это кажется совершенно не важным.
Мыслями я вдыхаю запах отцовских сигарет, пью мамин чай и обнимаю Гордееву. Хорошо, что пока по непонятному мне стечению обстоятельств, это можно сделать в одном месте.
В аэропорту, зарядив телефон, я отзваниваюсь партнёрам и узнаю, что они, «вот прямо сейчас» тоже вылетают в Москву.
– А я говорил Марку, – нервно смеется Кирилл мне в трубку, – что ты живучий везунчик. Мы до сих пор вспоминаем, как ты решил со скал сигануть в море.
– Было дело, – смеюсь в ответ, чувствуя, как постепенно прихожу в себя. – Только я тогда пьяный в усмерть был.
– Да, да, – подтверждает Кирилл, – и кричал, что тебе там воды по колено.
Мы замолкаем в многозначительной паузе.
– Хорошо, что ты с нами, мужик, – проникновенно говорит приятель.
– Взаимно, – искренние отвечаю ему.
А следом узнаю новости, которые окончательно поднимают мне настроение. Мой «золотой мальчик», тот самый студент Козловский, смог отследить денежные переводы со счетов отца. Айзенковский, почувствовав, что пахнет жареным, начал экстренно выводить деньги инвесторов в офшоры.
– Так что, – заключает Кирилл, – если сдадим его обманутым вкладчикам с потрохами, они засадят его далеко и надолго.
Мы договариваемся встретиться в офисе завтра и более подробно с юристами обсудить дальнейший план действий.
Система информации объявляет мою посадку на рейс.
Отправляю Асе сообщение, что скоро буду дома и, едва заняв место в самолете, я отключаюсь, пересыщенный событиями и физической усталостью.
– Приведите, пожалуйста, спинку в вертикальное положение, – будет меня стюардесса, – мы идём на посадку.
Киваю девушке и открываю иллюминатор, наблюдая, как стремительно увеличиваются за окном объекты.
Самолёт мягко приземляется на полосу и тормозит.
Острое чувство счастья заставляет меня улыбаться. Я действительно чертов счастливчик.
Хорошо, что из вещей у меня только ручная кладь, поэтому, я не жду багаж и сразу выхожу в зону прилёта.
Я чувствую, что Ася здесь. На уровне не поддающемся научному объяснению и логике. Чувствую ее запах и, следуя ему, ищу свою женщину глазами.
Она стоит кофейного автомата с бутылочкой воды в обнимку и тоже скользит заплаканным взглядом по толпе.
– Макс… – увидев, шепчет одними губами и срывается мне на встречу.
Я бросаю сумку на пол, потому что иначе рискую просто не удержать врезающуюся в меня Асю.
– Макс, Макс, – поднявшись на цыпочки она стискивает мою и целует везде, докуда может дотянуться. – Не уезжай, пожалуйста, больше. Больше никогда не уезжай…
Я глубоко дышу запахом ее макушки, чувствуя, что наконец-то согреваюсь. Я дома.
– Ну ты… творишь, конечно… – к нам подходит Андрей и подаёт мне руку. Жму в ответ. – Я вообще-то адвокат, а не нянька, – добродушно подкалывает меня он.
– Спасибо, – отвечаю ему. – Буду должен.
– Не расплатишься, – беззлобно бурчит Андрей.
– Я согласна, – шепчет мне Ася, стискивая в кулачках воротник моего пальто.
– На что? – не понимаю я и вглядываюсь ей в глаза.
– Вот, – демонстрирует свою правую руку с кольцом, которое с психа куда-то зашвырнул ещё тогда в квартире и даже не пытался искать. – Я согласна, – повторяет она, продолжая липнуть к моей груди.
– Где ты его нашла? – удивляюсь.
– Я двигал мебель, – обвиняющим тоном, но с улыбкой разводит руками Андрей.
– Поехали домой, – говорит Ася, – Твои мама с папой нас очень ждут.
– Я точно не сплю и жив? – скептически смотрю на неё. – Все как-то слишком хорошо.
– Если ты ещё раз так пошутишь, – хмурится уже почти Царицына. – Я не знаю, что с тобой сделаю!
– Поцелуешь, – говорю уверенно и сам прижимаюсь к ее губам. – Люблю тебя, – шепчу. – Жена.
– И я, – выдыхает она. – Только больше не уезжай.
– Ещё раз вам напоминаю, что я адвокат, а не водитель, – с покашливаниям прерывает нас Андрей. – К тому же мне обещали обед.
– Признай, что ты просто завидуешь, – толкаю его локтем в бок, когда мы с ним равняемся в дверях аэропорта.
– Я этого и не отрицаю, – отвечает он серьезно.
«Вот же засранец!» – Подкипает у меня.
Я сажаю Асю в машину и снова сталкиваюсь с Андреем возле багажника.
– Но чтобы ты понимал, на сколько у меня нет шансов, – ухмыляется он, – я тебе открою секрет. У Гордеевой кроме тебя не было ни одного мужика.
– А ты? – я моментально накаляюсь от поднятой темы и почти близок к тому, чтобы послать приятеля к черту, несмотря на все его заслуги, и взять такси.
– И меня не было, – с улыбкой качает головой он. – Так что не вздумай больше накосячить.
– Не надейся, – шиплю предостерегающе ему и падаю на заднее сидение рядом со своей женщиной.
Запускаю руку ей под пальто и кладу на живот.
– Как у него дела? – скольжу пальцами по коже между границами свитера и штанов.
