Приветливо улыбаясь абсолютно незнакомым ей людям, она исхитрялась отвечать на многочисленные «почему» своей воспитанницы. Миновав самое шумное место возле буфетной, они направились туда, где было относительно безлюдно. Едва Фредерика успела перевести дыхание, к ним подошел граф, улыбающийся и явно довольный.
– Мисс Черристоун, а уж я стал подумывать, не укрылись ли вы в детской, как в норке, навечно! Позвольте представить вас моим гостям. Надеюсь, сэра Томаса помните? – кивнул он в сторону ее собственного братца, приближавшегося к ним.
– Конечно, милорд, – ответила она, старательно избегая встречи с вопросительным взглядом Томаса. Фредерика прекрасно понимала, что он в полном недоумении относительно того, как долго она собирается водить всех за нос. При этом она отдавала себе отчет в том, что должна во что бы то ни стало сохранять хладнокровие и выдержку. – Рада видеть вас, сэр Томас! – прошелестела она чуть слышно.
Если лорд Сибрук и обратил внимание на секундное замешательство, то виду не подал.
– А это моя племянница, – сказал он, взяв Кристабель за руку. Та подняла на сэра Томаса глаза и радостно заулыбалась, заставив его мгновенно отвести взгляд от сестры, чтобы улыбнуться в ответ очаровательной девчушке, племяннице лорда Сибрука.
– Мисс Черристоун, позвольте вам представить лорда Гарвея и его супругу леди Элизабет, – произнес граф прежде, чем Фредерика смогла собраться с мыслями.
Она обернулась и увидела красивого, светловолосого мужчину, моложе графа, и яркую брюнетку, вне всякого сомнения, самого благородного происхождения. Последовал обмен любезностями, при этом супруги Гарвей не выказали ни малейшего намека на удивление по поводу того, что им представили какую-то безродную няню.
Леди Элизабет обласкала Кристабель и тут же изъявила желание представить племянницу лорда Сибрука присутствующим. Когда спустя какое-то время они вернулись, Фредерика, не без сожаления в душе, напомнила графу, что время позднее, ребенку пора спать. Сказала, что они уходят.
– А вы останетесь! – заметил граф, улыбнувшись. – Миссис Эбботт прекрасно справится с вашими обязанностями. – Он подозвал жестом лакея, и спустя секунду тот со всех ног кинулся за экономкой. – Мне хочется доставить вам несколько приятных минут, а говоря проще, вам не помешает развлечься после трудов праведных.
– Нет-нет, милорд, благодарю вас, но… – начала было она, сообразив, что, если останется, может случиться так, что позже, когда она станет вновь мисс Честертон, кто-либо из присутствующих ее узнает.
– Пожалуйста, мисс Черристоун! – не дал он ей договорить. – Я настаиваю.
Их взгляды встретились, и она не устояла.
– Хорошо! – сказала Фредерика. – Так и быть, на только ненадолго.
Минут тридцать оживленной беседы и бокал шампанского, силой навязанный ей лордом Сибруком, сделали свое дело. Фредерика расслабилась и заметно воспряла духом. Общество ее и в самом деле развлекло.
Лорд Сибрук, усердствуя, представлял ее своим друзьям, и после нескольких таких знакомств Фредерика пришла к выводу, что мисс Милликен, пожалуй, была права, когда говорила, что лондонский бомонд сплошь и рядом отчаянные зануды, несмотря на баснословное богатство и титулы. Удивительно! Неужели все поголовно такие ограниченные? Быть этого не может! Либо мисс Милликен, как всегда, несколько преувеличила, либо лорд Сибрук преднамеренно водит компанию с не очень содержательными людьми, с которыми, впрочем, как раз удобно развлекаться. Успев составить кое-какое мнение о лорде Сибруке, Фредерика была склонна отдать предпочтение последнему предположению.
Гейвин между тем не испытывал никакого удовольствия от общения с присутствующими, хотя старательно делал вид, будто ему необыкновенно весело. Мысленно он то и дело возвращался к разговору с мистером Калпеппером, состоявшемуся часа за два до начала приема гостей, а также к решению, возникшему совершенно спонтанно. Когда ему стало известно, что дядя Эдмунд, благодаря удачному вложению капитала, многократно приумножил состояние, теперь перешедшее по наследству ему, первым побуждением явилось желание немедленно разорвать помолвку, все время казавшуюся бессмыслицей. Кристабель, да и он тоже могут отныне жить-поживать безбедно, рассуждал он, даже по-королевски, не завися никоим образом от денег мисс Честертон.
И тем не менее едва он об этом подумал, как сразу же ополчился на самого себя. Эгоист он! Нечестно так поступать, просто непорядочно… Разве можно, находясь в здравом уме, совершить столь бессовестный поступок? Хорош гусь, нечего сказать! Когда видел выгоду от женитьбы на мисс Честертон, готов был, не раздумывая, дать ей свое имя, титул. Свет подвергнет его осуждению, если только он хотя бы попытается расторгнуть помолвку, то есть, по сути, откажет теперь ей в праве получить то, на что она, безусловно, рассчитывала. Он богат. Его молитва, как говорится, услышана. И что же? А то, что это налагает на него еще большие обязательства. Если прежде он мог объяснить свой отказ от женитьбы на ней благородным порывом: мол, не может вступить в брак с мисс Честертон, так как финансовый мезальянс ему не по нутру, то сейчас он лишен права поступить так неблагородно.
Наблюдая за Черри, он видел, как она мило, с присущим ей изяществом, беседует с его друзьями. Возникло ощущение, будто какая-то его часть, корчась в конвульсиях, доживает последние минуты. В этот тягостный момент его жизни лорд Вильям – третий сын герцога Брентавенского, по мнению Гейвина, ловелас более, чем он сам, – повысил голос и приподнял бокал:
– Прошу внимания! Ти-ши-на… У меня созрел тост!
Дылда и щепка щепкой, лорд Вильям раскачивался, как тростинка на ветру. Количество выпитого шампанского, хоть и отличного качества, выполняло уже роль вихря, грозившего перерасти в бурю. Гейвин, не спуская с него глаз, мгновенно насторожился.
– Предлагаю выпить за нашего радушного хозяина и его невесту, которую он себе облюбовал! Гейвин, дружище, если мисс Честертон хотя бы наполовину такая же хорошенькая, как ее денежки, то ты должен ощущать себя счастливейшим из смертных. А уж если дурнушка, не вешай носа! В нашей славной столице не перевелись еще местечки, где можно, любуясь на прехорошенькие мордашки, получать массу удовольствий.
Он многозначительно подмигнул. В зале повисла гнетущая тишина Все, буквально все, кроме лорда Вильяма, разумеется, подумали об одном и том же: какая бестактность! В конце концов, здесь присутствует брат упомянутой леди…
Спустя мгновение лорд Гарвей – его подтолкнула жена – сделал шаг вперед и бесцеремонно отодвинул лорда Вильяма в сторону.
