Теперь-то Джон понимал: пастырская любовь была ложью. Она длилась ровно столько, сколько потребовалось времени, чтобы подвести невесту к алтарю. А потом бессердечный самодур задался целью превратить жену в бессловесную рабыню.
Джону на своем веку пришлось повидать немало "образчиков" такой изуверской любви. Часто те, кто призван заботиться о детях, используя их наивность и доверчивость, становятся тиранами. Случалось, когда престарелых родителей привозили на крыльцо здания пожарной части и бросали их там на произвол судьбы, жестокость детей казалась Джону чудовищной и необъяснимой. Неужели беспомощные отцы и матери становились в тягость тем, кого они вырастили? С годами у Джона развилась какая-то болезненная подозрительность. Он усомнился даже в любви Бетси.
Громко выругавшись, от чего на душе стало еще тяжелее, Джон отшвырнул простыню и решил встать. Раз не удается уснуть, можно и поработать.
Не взглянув на костыли (ему было велено пользоваться ими еще день-два), он побрел на негнущихся ногах к столу, опустился в кресло и собирался принять аспирин, но тут раздался телефонный звонок.
— Джон, это Пит.
Что-то в его голосе насторожило Джона.
— Рано же ты поднялся.
— А кто тебе сказал, что я ложился?
— Была беспокойная ночь?
— Да, не говори. Только после полуночи три поджигателя "неизвестного происхождения". — Джон слышал, как приятель усмехнулся. — Какие еще могут быть "отрадные" новости в большом городе, верно?
— Верно.
Джон понимал, что Пит звонит, чтобы сообщить ему нечто важное.
— Я проработал материал, который ты представил. Мне кажется, что твои предположения оправданы. Неофициально, конечно, я бы посоветовал тебе вызвать дюжины две инженеров по землеустройству и установить, что за таинственная гремучая смесь скрывается у вас под городом?
— Я думаю, это бензин из давно забытого резервуара, у которого, вероятно, была течь с первого дня, как его закопали в землю.
— И большая цистерна?
— Безусловно.
— И сколько уже лежит в земле?
— Да лет сорок.
Петри потихоньку свистнул.
— Ну братец, можешь не сообщать мне, что у вас большие проблемы, в этом я уже убедился.
— Во всяком случае, спасибо за моральную помощь.
Петри рассмеялся.
— Держи меня в курсе событий, ладно?
— Обязательно. Да, Пит, еще один вопрос. Каковы, по-твоему, шансы у сбившейся с курса ракеты попасть в газовую скважину и устроить взрыв?
— Похоже, вы заготовили фейерверки к четвертому июля.
— Еще бы. Блестящая мысль, а?
— Не такая уж блестящая — с тремя сгоревшими домами в радиусе квартала, ставшими уже достоянием истории.
— Поживем — увидим, Пит!
Еще не распрощавшись с приятелем, Джон искал в книжке домашний телефон Тома Биллингса.
Час спустя Джон сидел в кафетерии Гроулера, поджидая Тома. Только что отстроенный заново отель открылся и принял гостей, приехавших на празднование дней переселенцев. Том был поглощен делами, и они договорились встретиться за завтраком.
Туристы еще не проснулись, и у Гроулера было почти пусто. Джон успел позавтракать, когда, наконец, высокая стеклянная дверь распахнулась и в кафетерий ворвался Том, свежевыбритый, но напуганный и какой-то загнанный.
— Извини, я опоздал, — сказал он, усаживаясь напротив Джона.
Он бережно вытер обшлагом свою ковбойскую шляпу и, с нежностью взглянув на нее, осторожно положил на свободный стул.
— Хороша шляпа, а? Настоящий Стетсон. Это Энн купила мне в Лас-Вегасе. Говорит, мне обязательно нужна именно такая на празднование Дней пограничных территорий. Я буду сидеть в ней на автоплатформе вместе с другими членами административной комиссии округа во время парада.
Джон взял в ладони чашку с кофе.
— Собственно, об этом я и хотел поговорить с тобой. О параде и остальных праздничных развлечениях этой недели. Я хочу просить тебя и других членов комиссии отменить всякие массовые шествия.
— Ты шутишь, Джон?
— Мне не до шуток. Я проверил кое-что, и кажется, без тени сомнения можно утверждать: прямо здесь, под Мэйн-стрит, земля пропитана бензином. Вероятно, и под двумя пересекающими ее улицами — тоже.
Том отставил свой кофе и наклонился к Джону.
— Чтобы я понял хоть ничтожную малость, тебе лучше начать детективную историю с самого начала.
Джон коротко рассказал, как нашел статьи из старой газеты, как советовался с главным инспектором по поджогам в управлении пожарной охраны Сан-Франциско. Он не упомянул лишь о своих подозрениях о причастности Гранта Коха к пожарам в Грэнтли. Это Джон оставил на крайний случай.
— Фью! Ну и кошмарные предположения у тебя, Джон!
— Пока это только предположения. Большего нельзя и ожидать, если мы не пробьем колодцы и не возьмем пробы почвы.
— Во-первых, — заговорил Том, — от этой истории у меня стынет кровь в жилах. Во-вторых, наш город получает больше шестидесяти процентов годового дохода от заработанных во время праздников денег. — Том перевел дыхание и сделал жест в сторону улицы. — Черт возьми, большинство мелких бизнесменов должны будут затянуть пояса, лишившись денег, которые оставили бы туристы за четыре дня празднеств. — Нахохлившись, он упрямо покачал головой. — Простите, сэр, но нет такой адской силы, которая могла бы отменить парад, не представив веских аргументированных причин. Я не хочу брать на себя ответственность за хаос, который неизбежно возникнет; думаю, ты тоже не готов отвечать за последствия такого решения.
Джон набрался терпения в столь щепетильном разговоре с приятелем.
— Том, дело касается большего, чем деньги. Мы говорим о смерти, угрожающей людям. Пока мы можем пересчитать пожары по пальцам…
— Но к чему гипотетически рассуждать о гибели людей?!
— Ради Бога, Том, пойми же! Я говорю о смерти, которая уже настигла людей. О Майке и, возможно, его домоправительнице тоже.
— Брось, Джон. Ты перебарщиваешь. Миссис Родригес застрелили, так как она вспугнула грабителя.
— А что, если тот грабитель искал статью, обнаруженную мною в архиве Майка? Что, если тот же самый таинственный вор залез в дом Бетси и в мой служебный кабинет?
— В твой кабинет? Когда?
— В первую неделю, как я приехал сюда. Назвался "истребителем грызунов" и уговорил одного из моих парней пустить его "поработать".
Биллингс в недоумении взлохматил свою буйную шевелюру.
— Ты кого-нибудь подозреваешь, не так ли?
Поколебавшись, Джон кивнул.
— Да, подозреваю.
— Кого?
— Единственного человека, которому предстоит потерять все, если эта стародавняя утечка будет обнаружена: Гранта Коха.
