Я, мягко говоря, в шоке.
Как выяснилось, найти исполнителя не так уж было и сложно. Им оказался школьный тренер. А те, которые избили меня и похитили Надю, — его подопечные. За небольшие деньги, которые до сих пор лежат здесь они должны были избавиться от девчонки и залечь на какое-то время на дно. И за все про все в итоге на каждого вышло бы по сто тысяч.
— Вы хоть понимаете, что ваши «подопечные» совершили преступление? — хриплым от злости голосом спрашиваю у тренера. — Они чуть не убили молодую девушку, у которой есть годовалый ребенок. У вас есть дети? Или, я не знаю, внуки?
Тренер затряс бульдожьими щеками еще активнее.
— Да, у меня есть дети. Две дочери, — краснея, отвечает он.
— Не нужно этого, Глеб. Вернемся домой. Все решим. В любом случае, я настолько поражен, что у меня нет слов. Эти люди были уверены в своей безнаказанности. Это уму непостижимо! — Володя подталкивает меня к выходу.
— Я хочу начистить ему рожу, — рычу в дверях, кидая уничтожающий взгляд на тренера.
— Не стоит, Глеб. На тебя сейчас слишком много людей надеется. Кулаками помашешь в спортзале. А об это чмо мараться нечего.
— Ребят, да мы ничего худого не хотели, только припугнуть, — подает голос мужик.
— Лучше закрой рот! — Не выдержав, кидаюсь к нему, но Володя вовремя хватает меня за плечи, тянет обратно.
— Глеб, пошли! — Друг выталкивает он меня из тренерской. — Пусть с ним полиция разбирается. Не делай глупостей. Мы и так лезем не в свое дело.
— Володя, Надя — это мое дело! Ясно? И все, что связано с ней, непосредственно связано со мной.
— Глеб, я понимаю, что в тебе кипит ярость и негодование, но давай уже включай здравомыслие! Нам еще к Елене нужно съездить, там почву прощупать. И только после этого я позвоню Ивану. Тренер от нас никуда не денется, а вот тетка может сбежать.
— Знаю, — отмахиваюсь от друга. — Знаю.
Захожу в кабинет к Елене Андреевне Голубцовой — так указано на табличке на двери — без стука.
— Света, что-то срочное? — не отрываясь от экрана телефона, подает голос женщина.
— У Светы — нет, а вот у меня — да.
Стремительно подхожу к Голубцовой, выхватываю телефон. Она шарахается от меня и одновременно пытается забрать свой мобильник обратно.
— Вы кто? И что вы себе позволяете, молодой человек?! Отдайте телефон, немедленно! — Увидев мою заинтересованность ее гаджетом, женщина кидается на меня.
— Сядь! — рявкаю на нее так, что она невольно присаживается.
— Я вызываю охрану! Что это такое?! Что за самоуправство?! — чуть дрожащим, но все еще достаточно ровным голосом произносит она.
— Ментов лучше вызови себе, Лена.
Тем временем нахожу то, что искал. Фото, которые женщина чистила, остались в журнале. Удача! Эти утырки прислали ей доказательства того, что разобрались с Надей, в виде фото.
— Не мели чепуху, — ухмыляется она, нажимает коммутатор, произнося грозно: — Света, вызови охрану!
— Извините, Елена Андреевна, но охраны не будет, — слышу в динамике голос Володи.
— Да что это такое?! Я звоню в полицию! — Она хватает трубку стационарного телефона.
— Позвонишь прямо из кабинета Болотова. Собирайся. Поехали.
Женщина растерянно хлопает глазами.
— Никуда я с вами не поеду!
— А ты знаешь, какой можешь получить срок за покушение?
— Какое покушение? Что за бред? — хмыкает она, но в ее глазах, вижу, как зарождается паника.
— А вот это фото на твоем телефоне откуда? — Поворачиваю к ней гаджет экраном, и краска с ее лица постепенно сходит.
— Что? Но как?! Я же их удалила!
Больше не церемонюсь с ней. Сжимаю локоть и одним рывком поднимаю с кресла, толкаю на выход.
— Куда вы меня тащите? — дрожащим голосом спрашивает она.
— Ты сейчас своему Болотову расскажешь все. Как и сколько было своровано у него денег. И, самое главное, я хочу, чтобы ты сказала, что Надя здесь не причем, — рычу в ухо.
— Борис Иванович, к вам посетители. Елена Андреевна и … — девушка смотрит на меня, — как вас представить? — шепотом спрашивает.
— Никак, — скупо отвечаю ей.
— … Елена Андреевна и парень какой-то.
— Пусть заходят, — слышу густой бас в динамике.
— Проходите. — Секретарша выскальзывает из-за стойки и открывает перед нами двери, впуская внутрь кабинета.
— Борис Иванович, может, чай или кофе? — Голос у девушки ровный, звонкий и совсем не вяжется с обстановкой в кабинете.
— Не нужно, Милена. Если что, я позову, — отвечает Болотов.
Я строго смотрю на мужчину. Ему чуть больше пятидесяти. С такими в бизнесе дело иметь — одно удовольствие.
Широкий подбородок, крупные черты лица, суровый взгляд — все это говорит о том, что Болотов — человек волевой и властный, а если это так, то не обделен и здравым смыслом.
Значит, у нас будет короткий разговор.
— Ну, здравствуй, Лена. Раз соизволила сама прийти, так не стесняйся. Проходи. А это кто, адвокат?
— Борис Иванович, о чем ты? Я же тебе говорила, что в командировке была, — голос женщины становится заискивающим.
— Я говорю, сядь, Лена. И заткнись. Хватит лжи. По-твоему, я похож на дурака? Ты думала, что сможешь обвести меня вокруг пальца, подставив под удар наивную девочку?
— Борис Иванович… — у Голубцовой срывается голос.
— Да, Лена, я все знаю, и никакие адвокаты тебе не помогут. — Он сурово смотрит на меня.
— Я не адвокат. Демьянов Глеб. Муж Надежды, — представляюсь, но шага в сторону Болотова не делаю.
— Вот как? — вскидывает он бровь, с интересом меня рассматривая. — А мне Надя говорила, что она мать-одиночка.
— Была. До недавнего времени. И этим не преминули воспользоваться коварные люди, — коротко киваю на Лену. — Надеюсь, вы разберетесь? Иначе придется разобраться мне.
Подхожу к столу и кладу телефон Голубцовой перед Болотовым.
— Вот чем занимаются ваши сотрудники в свободное от работы время.
Мужчина берет телефон, и я вижу, как у него сжимаются челюсти и желваки играют на щеках.
В кабинете повисает тяжелое молчание.
— Я, пожалуй, пойду. А вы уж постарайтесь, Борис Иванович, достойно наказать свою партнершу так, чтобы мне не пришлось вмешиваться в это дело.
— Да уж постараюсь, молодой человек, — сухо отвечает мужчина, кидая в сторону Голубцовой грозный взгляд.
Эпилог
Три месяца спустя
— Объявляю вас мужем и женой!
Стоит прозвучать этим словам, как маленький зал ЗАГСа взрывается аплодисментами. Я, окольцованная и в прекрасном белом платье, держу под руку самого лучшего мужчину на свете.
Мое сердцебиение учащается под взглядом Глеба, который не отводит с меня глаз, а восторг и счастье возносят ввысь. Мне кажется, еще немного, и я потеряюсь, растворюсь в своем мужчине, а нельзя: на нас смотрят наши дети.
Глеб склоняется ко мне и оставляет на губах легкий поцелуй.
— Люблю тебя больше жизни, — выдыхает он, прежде чем отстранится.
— Ура! Ура! Ура! — оглушают зал низкие голоса друзей Глеба, и я смущаюсь, глядя со стороны на забавную картинку, что развернулась перед нами.
— А им идет, правда? — дернув за руку мужа, шепчу ему на ухо.
— И правда, идет, — соглашается он, ухмыляясь.
Парни одеты в парадную одежду. Двое из них на руках держат наших дочек, а третий за руку держит Коленьку, который мужественно старается не плакать. Только у Тимофея в руках массивная камера, и он, как заправский оператор, старается запечатлеть весь процесс нашего маленького торжества на память.
— Жаль, что у Маши не получилось задержаться. — Обхватив руку Глеба, прижимаюсь к нему. — Она бы точно оценила этот момент.
Под бурные аплодисменты мы выходим из дверей ЗАГСа, и я, не успев переступить порог, чувствую, как Глеб подхватывает меня и тонны окружающего меня тюля на руки и переносит.
