– Понятно, – сказал он. – И с чего это вдруг на вас снизошло такое великое озарение? Наверное, из-за того, что я собираюсь отправить вас домой?
Она покачала головой, и волосы ее заблестели в мерцающем свете свечи.
– Из-за того, что я поговорила с Томом.
Он вздрогнул, удивленный таким неожиданным признанием.
– С Томом? Когда?
– Сегодня… во второй половине дня.
– Но после обеда вы все время находились в своей спальне, и дверь была заперта на ключ.
Она вспыхнула под его испытующим взглядом, и на этот раз он находился достаточно близко от нее, чтобы видеть, как щеки ее стали розовыми.
– Вы, милорд, вероятно, забыли о моем прекрасном умении управляться с отмычкой?
– Так, значит, вы отперли свою дверь, а затем выскользнули на улицу по задней лестнице?
Она кивнула.
– Я бы воспользовалась решеткой на стене, но дело было ясным днем, кто-нибудь меня обязательно увидел бы.
Он вздохнул и потянулся за своим бренди.
– А вы еще клялись, что исправились.
Она пододвинулась ближе и даже уронила свой список на пол, чтобы лучше все объяснить ему.
– Я разговаривала с Томом очень долго, Стивен. В основном жаловалась на вас, но затем… Затем он начал рассказывать мне разные вещи.
Он поставил свой бокал, так и не притронувшись к бренди.
– Какие еще вещи?
– Очень жуткие истории. Правда. Про молодых девушек из деревни, которых похищают для всяких ужасов. И о богатых молодых людях передовых взглядов, которых грабят и убивают те самые люди, которым они хотели помочь.
Стивен почувствовал, как у него от спазмов сжались все внутренности, едва он подумал о том, что она, должно быть, услышала. Вернувшись из Испании, он помнил много такого, что лучше было бы никогда не вспоминать, отгородившись от этого стеной из вежливых и уклончивых подшучиваний. Он повидал много ужасов, о которых молодой девушке лучше и не знать.
– Ему не следовало говорить об этом с вами.
Она подняла на него глаза, блеснувшие зеленью и серебром.
благодаря выражению сострадания на ее лице, она казалась более юной и более уязвимой.
– Как вы могли выносить это? Как вы могли не попытаться это остановить?
Стивен покачал головой: он сам хотел бы знать ответы на эти вопросы.
– Такие вещи случаются повсюду, Аманда. И не только здесь, а везде, где живут люди. – Он сделал паузу и продолжил, надеясь, что ошибается: – Вероятно, и вы сталкивались с таким в Йорке.
– Да. – Голос ее был мягким и наполненным болью, которая тут же пронзила его душу. – Но я почему-то думала, что в Лондоне все будет по-другому. А оказалось, что здесь еще хуже. – Выражение ее лица изменилось. На нем уже не было смятения и боли, вызванной сочувствием к безымянным персонажам историй Тома; зато теперь, когда она подалась вперед и в пылу рвения прикоснулась к его руке, оно горело надеждой и верой в него. – Вы, без сомнения, могли бы что-то сделать для них.
– Что-то сделать? Аманда, я всего лишь человек, и я один.
– Но вы граф. И вы член палаты лордов. Безусловно, что-то, можно сделать для всех тех невинных душ, которым не так повезло в жизни и у которых нет попечителя, защитившего бы их, в случае несчастья.
Он с изумлением смотрел на ее серьезное лицо. Он ожидал, что она будет умолять его насчет ее первого сезона, будет просить отменить или отложить ссылку в деревню. А вместо этого странная девушка пеклась о простых лондонцах, сотням или тысячам которых она уже не сможет помочь из глуши графства Йоркшир.
– Ох, Аманда, – вздохнул он, чувствуя, как тает его решимость. – Что же мне с вами делать?
Прошло мгновение, прежде чем она поняла смысл сказанного, и глаза ее зажглись удивлением и, надеждой.
– Означают ли ваши слова, что вы что-то скажете об этом в Палате лордов?
Стивен покачал головой:
– Тут не все так просто. – Затем он посмотрел в эти сияющие зеленые глаза и понял, что не сможет разочаровать ее. – Хорошо, я подниму этот вопрос. И поскольку это была, в первую очередь, ваша идея, я полагаю, что вам нужно еще задержаться в Лондоне, чтобы послушать, как я это сделаю.
– Но ведь следующее заседание Палаты лордов состоится…
– Через две недели.
– Две недели? – Она нахмурилась, но это все равно не могло ввести его в заблуждение. Уж слишком веселыми, озорными искорками сияли ее глаза.
– Две недели – слишком короткий срок, чтобы подготовиться к такому событию должным образом, учитывая начало сезона и дела по управлению вашими имениями. Вы, милорд, определенно должны подождать с этим до заседания, которое состоится через одно.
– Ох, неужели так-таки и должен?
– Абсолютно точно. – Она с надеждой улыбнулась. – А вот это заседание будет через…
– …Шесть недель.
– Господи! – наигранно воскликнула Джиллиан, словно известие это повергло ее в шок. – Неужели мне придется так долго сидеть в этом доме? За это время я точно сойду тут с ума, а заодно сведу с ума и всех окружающих.
– Это точно, – сухо заметил он, хотя губы его сами расплывались в улыбке от этого спектакля.
– Ну, тогда, возможно, вы позволите мне ненадолго исчезнуть? Может быть, чтобы поиграть где-нибудь в карты. Или, возможно, на бал. – Она вопросительно взглянула на него, и глаза ее в лунном свете показались ему двумя большими мерцающими изумрудами.
Несмотря на благородные намерения Стивена, она одновременно и поражала, и очаровывала его, и он усмехнулся про себя.
– Аманда, из всех женщин, с которыми мне приходило сталкиваться, вы положительно самый умелый манипулятор.
– Должно ли это означать, что я могу посетить несколько приемов? – Она внимательно смотрела на него, и губы у нее мелко дрожали от едва сдерживаемого радостного возбуждения.
Он снова усмехнулся:
– Это означает, что если вы будете неукоснительно соблюдать ваши правила… все до единого… – Он сделал паузу, потому что она мигом подхватила с пола свой листок и судорожно прижала его к груди. – И будете их переписывать каждый день…
– Каждый день, – эхом повторила она.
– То я, быть может, рассмотрю возможность позволить вам посетить бал или два.
– О, благодарю вас, Стивен. – Она резво вскочила с пола и обвила руками его шею, в очередной раз забыв о своем списке, который опять упал на пол.
Поймав ее за талию, он боролся с собой, чтобы сохранить отстраненность, отчаянно пытаясь удержать ее соблазнительное упругое тело на расстоянии вытянутых рук. Но сдержаться не смог. Он вдыхал запах воды с ароматом сирени, которой она сбрызгивала свои волосы, слышал шелест ее муслиновой юбки, а главное – чувствовал ее податливое женское тело, которое находилось так близко. Даже зная, что она была «старой» для первого выхода в свет, он оказался не готов к такой зрелости ее форм – эти изгибы сами просили прикосновения мужской руки, опьяняющие бедра прижимались к его ногам, а сочная выпуклость ее грудей находилась всего в нескольких сантиметрах от его пальцев.
