— Да, расскажите ей обо всем, — фыркнула Дженна. Теперь, после разговора с Клодиной, Алену было нечем смутить ее. — Маргарита давно подозревает, что ее сын мужлан. Она только посмеется и не поверит ни единому вашему слову. Ей хорошо известно, чей вы любовник: Клодина уже доложила об этом всей округе! — Дженна сорвалась с места, не дожидаясь ответа, но Ален поймал ее за руку.
— Черт возьми! — Ален взглянул в ее сердитое лицо и взорвался смехом. — Так вы ревнуете? Кто бы подумал, petite!
— А вы не думайте — смеяться тут не над чем, — парировала Дженна. — Только зарубите себе на носу: мне нет дела ни до этого дома, ни до вас.
— Наконец-то вы заговорили, как положено женщине, — неожиданно мягко заметил Ален. — Ваше тело не лгало, Дженна.
— Может, тут все дело в опыте, — отрезала Дженна, и на этот раз сумела уйти к себе.
Ужин прошел мрачно. Ален пребывал в дурном настроении, Маргарита изо всех сил пыталась показать, как она рада возвращению в Париж. Дженна чуть было опять не размякла и не предложила остаться с ней, но на сей раз вовремя сдержала великодушный порыв. Ей было просто необходимо уехать подальше от Алена, вернуться в Англию, к нормальной жизни.
— Как же насчет вашего наследства? — Неожиданный вопрос Алена разорвал напряженное молчание.
— Я уже сделала все, что вы просили, — невозмутимо ответила Дженна. — Я встретилась с прошлым, увидела дом и студию. Теперь мне пора возвращаться к работе и прежней жизни. Пусть остальными делами займутся юристы, и прошу поверить, мне не нужно ничего, кроме, может быть, нескольких личных вещей в память об отце. Этот дом принадлежит Маргарите, и я никоим образом не претендую на него. Портрет можете оставить себе — он по праву принадлежит вам. Знаю, он очень хорош, но я не нуждаюсь в напоминании о том, как я выглядела в шестнадцать лет. Во всяком случае, я признательна вам за это напоминание — вместе с ним исчезла вся моя боль.
— В самом деле? — мрачно переспросил Ален. — Я все еще слышу ее в вашем голосе.
Дженна напряглась, но тут вмешалась Маргарита:
— Прошу тебя, Ален, не надо! Я не вынесу ссоры и не понимаю, о чем тут спорить. Эту неделю Дженна была так добра ко мне. Разве она многого просит? Онавсего лишь хочет жить по-своему.
— Если она вообще знает, чего хочет, — сердито возразил Ален.
— Знаю. — Когда Ален поднял голову, Дженна бесстрашно встретила его взгляд. Кроме того, она знала, чего не хочет ни в коем случае, чего просто не в состоянии вынести. Она не пережила бы, если бы после ласк Ален оставил ее с улыбкой, беспечно пожимая плечами. Ее уже бросали однажды, когда ей было всего восемь лет. На то, чтобы оправиться, ушло все ее детство. Сколько времени нужно, чтобы оправиться от несчастной любви? Инстинкт самосохранения подсказывал Дженне, что на это не хватит и целой жизни.
Она поднялась наверх и принялась укладывать вещи — тщательно и методично. Она собиралась в аэропорт, а не домой к Алену. Она вернется в Англию, к прежней жизни, и забудет про Алена, забудет эту уютную французскую ферму. На минуту Дженна замерла и выглянула в окно. Казалось, она знакома с Аленом всю жизнь.
В глубине души она всегда представляла себя средневековой узницей, ждущей рыцаря-спасителя. В своем роде Ален спас ее, прогнал боль и обиду, но вместе с тем принес новую боль. Он разбил ее панцирь и пробудил в ней неутолимую жажду любви. Дженна нетерпеливо вернулась к своему делу. Кто она такая, чтобы судить Алена? Она охотно пошла у него на поводу, была бесхитростной и робкой и с радостью бросилась в его объятия, согретая его страстью, его странными взрывами доброты и юмора.
Должно быть, встреча с Аленом еше один жестокий урок… Вместе с тем Дженна понимала, что не сможет просто избавиться от мыслей о нем — не сможет никогда. А как же Глин? Дженне не понадобилось долго искать ответ на этот вопрос. Глина в ее жизни не будет — ему не заполнить образовавшуюся в ее душе пустоту. Это под силу только Алену, но Алену до ее души дела нет.
Возвращение в Париж на следующий день было не очень радостным. Дженна уселась сзади, рядом с Маргаритой. Дженне хотелось оставить о себе у матери Алена самые лучшие впечатления, но она понимала, что, сидя рядом с Аленом, волей-неволей будет хранить угрюмое молчание. Ален хмурился со вчерашнего вечера, и хотя Маргарита, несомненно, заметила это, держалась она как обычно.
Тем не менее, говорить им было не о чем, кроме обмена краткими любезностями. Ален гневался, а Маргарита горевала, покидая дом. Тем не менее, она старалась избавить Дженну от угрызений совести и время от времени улыбалась и поглаживала ее по руке. Несколько раз Дженна замечала, что Ален наблюдает за ней в зеркало, и с облегчением вздохнула, едва они достигли окраин Парижа.
— Вы не подбросите меня в аэропорт? — торопливо спросила она, заметив указатели и мечтая как можно скорее оказаться в одиночестве.
— Сначала я должен отвезти домой мать, — холодно сообщил ей Ален. — И потом, мне известно время вашего рейса — до него еще три часа. Поскольку я все равно еду в аэропорт, встречать прибывающую делегацию, я смогу заодно захватить и вас.
Спорить не было смысла, и Дженна решила, что Ален просто довезет ее и оставит в аэропорту. Конечно, она не нуждалась в провожатых, но хотела бы расстаться при других обстоятельствах — сейчас они были слишком злы друг на друга, а сама Дженна — слишком несчастна.
Ей вообще не хотелось расставаться с Аленом — Дженна честно призналась в этом самой себе. Оставлять его разгневанным было еще хуже. Внешне он держался вежливо и любезно, но внутри кипел от ярости. Дженна удивилась, насколько хорошо знает его, и поняла, что он был совершенно прав в одном: они узнали друг друга с первого взгляда. Дженна полагала, что причиной тому ее многочисленные ассоциации с фамилией "Лемаршан", но ошиблась — ее инстинктивно тянуло к Алену, даже когда он был для нее чужим. Теперь же он стал почти близким, и расставание с ним было тяжелым, самым тяжелым из всех расставаний в ее жизни.
Великолепный дом выглядел как и прежде, сиял белизной под солнцем, и Дженна торопливо отвернулась, понимая, что хочет остаться здесь, с Аленом, а не возвращаться в свою пустую жизнь, к стерильным планам на будущее. Ален стал для нее воплощением тепла и силы, а Дженна нуждалась и в том, и в другом.
Неудобно было дожидаться Алена в машине. Он собирался проследить, как Маргарита устроится в доме. Кроме того, было слишком рано ехать в аэропорт, даже если бы Ален согласился, а он явно не собирался соглашаться.
— Кофе, Жюль, — приказал он, когда слуга вышел поприветствовать их. — И, пожалуй, чай для мадемуазель. Подайте в маленькую гостиную, как можно быстрее. А потом отнесите в комнату багаж мадам.
