закатываю я глаза от его преувеличений.
— Мне не надо было, чтобы он и дальше оббивал пороги, таща тебе свои веники, а потом играл на твоих чувствах снова.
— Он приходил? — учащает ритм мое сердце.
— Да, но в первый день к тебе не пускали, а на второй я увез тебя из больницы в клинику — это ты уже должна помнить.
Я и помню. Помню, как ничего не объясняя, папа перевез меня, несмотря на мои протесты, что чувствую я себя нормально и вполне могу полежать пару дней без лишней суеты.
Хочу тут же пойти в свою комнату и позвонить Жене, но все же перед этим решаю уточнить один момент.
— У меня слов нет. Но если ты понял, что сейчас дело не в моей дефектности, а в Женином чувстве вины из-за нее, то почему не рассказал мне? Неужели ты настолько его ненавидишь, что тебе отгородить его от меня важнее, чем состояние собственной дочери?
— Машунь, я был у него вчера…
— Опять?! — все же удивляюсь я, хотя после того раза думала меня удивить уже сложно. — И?
— Поехал, чтобы выяснить его намерения, но из его квартиры вышла девушка.
Папа говорит это таким тоном, каким тогда рассказывал про блондинку Ромы в клубе.
— Девушка… Хорошо, но бывает всякое, — пытаюсь не делать преждевременных выводов. — Может это его сестра или… Или подруга, я не знаю.
— Маш, она эскортница. А эскортницы приходят к клиентам на работу. И она точно не его сестра, — я это знаю, потому что она долгое время обслуживала одного моего хорошего знакомого… Я понимаю, это неприятно, но он не изменился, как ты это рисуешь в своей голове. Он такой же как и был.
Выжженные угли внутри — вот что остается после слов папы. И что самое ужасное — я понимаю, что это вполне похоже на Женю.
— Ты ведь не врешь про эту девушку? — делаю последнюю попытку прояснить этот момент.
— Нет, Маша. Не вру. Я ведь и ехал, чтобы нормально поговорить и убедиться, что он нормальным стал и к тебе достойно относится. Но, увы.
Папа часто косячил со своей гиперопекой, но он не стал бы врать про эту девушку легкого поведения — такое специально и придумать сложно. Значит это действительно так, и Женя легко мне нашел замену. Да еще какую! И значит его слова о любви и правда были водой.
Убеждаюсь я в верности своих выводов, еще и потому что телефон за весь вечер не издает ни звука, хотя Женю я достала отовсюду, и, если бы он заглянул в мой профиль в мессенджере, то увидел бы это.
Нет сообщений и от Ромы, который видимо принял наше расставание, и причем достойно, если не считать последней фразы, брошенной перед моим уходом. Хотя эту фразу оправдать можно — видимо сыграли эмоции.
Но уже на следующий день я понимаю, как ошибалась насчет принятия ситуации Ромой, и узнаю каким он подлым и ужасным может быть — утром телефон пиликает сообщениями от него.
Женя
Номер Маши по-прежнему выключен. Глупо, конечно, было надеяться, что она, передумав, разблокирует меня, но я надеялся.
Не выдерживаю и звоню Кристине. А когда она приезжает, тупо молчу, сидя на полу, и пялюсь в потолок.
— Жень, я могу тебе чем-то помочь? — спрашивает она, устав сидеть в тишине.
— Нет, Крис. Походу нет.
— Секс не буду предлагать, но если захочется поговорить — велком.
— А может наоборот нужно предложить? Может легче станет? Давай переспим, — возвращаю голову в вертикальное положение и смотрю на нее.
— Я умею отличить истинное желание от потребности просто потрепаться на эту тему, — хмыкает эта прошаренная в мужчинах женщина.
— Ты права. Не хочу тебя. Хотя как можно тебя не хотеть? — вздыхаю. — Хочу только ее.
— Расскажи о ней, — почти требует Крис.
И я рассказываю.
На душе странным образом становится теплее и легче.
— Спасибо тебе, — искренне ее благодарю.
— Ты много для меня сделал.
— Деньги тебе и без меня давали.
— Нет, Жень, я не о деньгах. Ты всегда видел во мне человека, а не куклу, пригодную только для красоты и секса.
А ведь она права. Хотя раньше я относился ко всем девушкам именно так. Но мы с Крис похожи, поэтому и понимаем друг друга, и видим больше, чем видят в нас другие.
— Я не виноват, что ты и правда классная. Была бы куклой — относился бы как к кукле.
Крис пора уходить. Итак уже долго просидела со мной. Она одевается, но задерживается возле двери.
— Поговори с ней. Попроси прощения, глядя в глаза, ну или найди способ, как сделать это по-другому. Но не жди, пока она тебя разблокирует.
За Крис закрывается дверь, а думаю над ее словами: а ведь и правда, что мне мешает поехать к Маше?
Планирую завтра же увидеться с ней, так как сейчас уже поздно, и она наверняка спит, но планам не суждено сбыться сразу — на следующий день попадаю в больницу с осколочным ранением. Звучит страшно, но на деле ничего серьезного, просто на работе неудачно поскользнулся и напоролся на что-то острое на столе, немного раскроив кожу в районе печени. Но и царапиной это назвать трудно — пришлось все же зашивать, чтобы быстрее зажило.
Была бы тут Андреевская Ангелина — сказала бы, что это я сам себя наказал, и это все из-за моего чувства вины. Но как его не испытывать, когда я реально виноват? В общем, до осознанности и высоких вибраций мне видимо еще далеко.
В итоге все же решаюсь на разговор с Машей через несколько дней, но все равно сомневаюсь, что она захочет меня выслушать. Поэтому, как запасной вариант, пишу ей записку и сую ее в конверт, беря с собой.
Еду к ней на работу, но, когда вижу, как она улыбается какому-то парню, которого я раньше не видел, выбираю второй вариант и прошу Настю передать конверт с письмом Маше.
А утром следующего дня встречаю Машиного бывшего, а может уже снова настоящего хмыря. Он караулит меня возле моей машины на парковке. Как нашел ее только здесь. Псих.
— Поговорим? — озлобленно смотрит он, стоя из себя крутого мачо. Если честно, то ему вообще не идет.
— Ну давай, — открыв машину, кидаю туда куртку на случай, если придется драться. А чувствую, что придется.
— Пошли, — кивает он головой в сторону одного из выходов на лестницу.
Неподходящее место для обычного разговора, да
