class="p1">– Друзья его под лёд провалились, а он их спас, и сам чуть не утонул. В какой-то деревне... вроде этой зимой.
– Да ты что? – ухмыльнулся Серёга загадочно, но Вадим и внимания не обратил.
– Короче, не могу я отказаться. И сделать этого тоже не могу. Дурацкая Зарница!
Позже Павлик снова завел с ним задушевный разговор. Убеждал, уговаривал, стыдил. Это при пацанах он говорил: "Вадим не трус и не предатель", а наедине...
* * *
В понедельник вечером, пока Павлик отвлекал Иру, Вадим наскоро перерисовал обозначения с обеих карт. Торопился очень, нервничал. А когда складывал карты обратно, обнаружил еще кое-что. В шкафу, среди бумаг он наткнулся на рисунок – свой портрет.
Это Ира его нарисовала! По памяти. Наверное, именно тогда смутное чувство чего-то неправильного, нехорошего, постыдного, что все последние дни тихонько свербело под ложечкой и не давало дышать полной грудью, вдруг накатило так остро и оглушительно, что он сам себе стал нестерпимо противен.
И надо же – когда выбегал, столкнулся с Ирой прямо в дверях клуба. Да так позорно струсил, что понёс какую-то околесицу.
На Иру он больше не мог смотреть. Ловить её взгляды – это как снова и снова переживать отвращение к самому себе.
Павлик же, на которого ещё совсем недавно он взирал с нескрываемым восхищением, как на идола, раздражал теперь невыносимо. Все его смешки, шуточки и вечное «комрадос» бесили до яростной дрожи. И на ребят Вадим весь день срывался. Даже на Серёгу – единственного, кто затею с картами не поддержал.
Всё время думал: уж лучше бы она пришла на пару минут раньше и застала его, чем теперь вот так. Всё равно ведь узнала – Вадим до сих пор помнил тошнотворный ужас, мгновенно охвативший его в тот момент, когда она отдала ему цепочку. Когда он прочёл в её глазах убийственное «я всё знаю».
«Никто ничего не заподозрит», – уверял Павлик. Но заподозрили же! Правда, получается, обвинили во всём Иру. А это еще хуже в миллион раз.
Вчера во время зарядки он видел, как её пнул Виталик. Подло, сзади, и сразу же отскочил, чтоб на него не подумали.
Вадим сразу после завтрака отловил его, ну и тоже поддал, чтобы больше к ней не лез.
Тогда Вадим думал, что Виталик просто так её обидел – пакость ради пакости. Тот и раньше толкал девчонок и пацанов помладше. А сегодня утром увидел Иру, исписанную зелёнкой, и внутри всё похолодело.
Сразу ведь всё понял, но не хотел верить. Не хотел ненавидеть себя ещё больше.
* * *
По пути ему попались Регина и Серёга, они что-то ему сказали, но Вадим, не останавливаясь, пронесся мимо.
– Куда он так спешит? – услышал за спиной.
Вадим, и правда, спешил – не терпелось поговорить с Ирой, иначе, казалось ему, он попросту задохнётся. Не выдержит больше ни дня. А подошёл к корпусу, и вся решительность вдруг улетучилась. Торопливо, пока не передумал, постучал в окно девчачьей палаты. Затем ещё раз, громче. Прижался к пыльному стеклу лицом, пытаясь разглядеть, есть ли кто внутри. Но вдруг распахнулась створка соседнего окна.
– Это ещё что за новости?! – возмутилась воспитатель второго отряда. – Ты чего тарабанишь? Марш давай отсюда, нет там никого.
Вадим отступил в сомнении: как нет? Почему нет? Где же тогда Ира?
– Совсем обнаглели эти мальчишки, – проворчала Антонина Иннокентьевна. – Долбил, чуть окно не вынес.
Кряхтя, она нагнулась и подняла с пола журнал «Юность», соскользнувший с кровати. Они с Ирой тихо-мирно коротали вечер за чтением. Правда, читать, сидя на табурете, Ире было неудобно (раскладушку ставили только на ночь, чтобы не загромождать и без того тесную комнатку), но зато книга, которую она ещё неделю назад взяла в библиотеке, оказалась неожиданно захватывающей. Это мама велела ей читать, хоть изредка и желательно из списка для летнего чтения. Но нужных книг в библиотеке лагеря не оказалось, и пожилая библиотекарь всучила Ире «Капитана Сорви-голова» Луи Буссенара.
– Смотрела «Фанфан-Тюльпан»? Нравится? Тогда и книга понравится, – пообещала она.
Ира книгу взяла, но лишь потому, что не хотела спорить и огорчать библиотекаря. Однако про себя решила, что даже не откроет. Погони и сражения на шпагах увлекали её мало. Но оставшись вечером наедине с Антониной Иннокентьевной, которая, едва выпадала свободная минутка, принималась за чтение журнала, Ира тоже взялась за книгу от нечего делать. И неожиданно втянулась.
Правда, воспитатель читала очень эмоционально и постоянно ее отвлекала, комментируя прочитанное.
«Пятница уже, считай, закончилась, осталось перетерпеть только субботу, а там – домой!», – подбадривала себя Ира.
– А кто это был? – без особого интереса, больше из учтивости, спросила Ира.
– Да этот… из первого отряда… который командиром у них был. И что его сюда принесло? На танцах ведь все…
У Иры ёкнуло сердце. Вадим? Зачем он приходил? К кому?
И так разволновалась, что потом долго не могла уснуть. Думать о Вадиме было всё ещё очень больно. А не думать не получалось. Гнала мысли, злилась на себя, на него, но всё тщетно. И сон, как нарочно, не шёл. Да и вдобавок ко всему раскладушка оказалась неудобной и до ужаса скрипучей.
* * *
Утром в субботу, когда все сгрудились возле умывальников, к Ире подошли девчонки – Света и Лидка – и, конечно же, Виталик.
– Что, сбежала, крыса? Думаешь, спряталась у Антенны, и мы тебя не достанем? – зашипела Света.
– Сама ты крыса, а ты жаба, – огрызнулась Ира, пытаясь их обойти, но путь преградил Виталик. Он уже и рот открыл, собираясь сказать очередную, судя по выражению лица, гадость, но так и замер с открытым ртом. Злорадная ухмылка мгновенно сползла, глаза беспокойно забегали, а в следующую секунду он повернулся к Свете:
– Да чего вы к ней пристали? Пойдёмте скорее, нас там Денис звал, – и поспешно, самый первый, смыслся.
Следом за ним ушли девчонки, оставив Иру в недоумении. А когда она оглянулась – увидела Вадима. Он стоял в нескольких шагах за её спиной и смотрел так, что подкашивались ноги. Потом он двинулся к ней, но Ира резко метнулась в другую сторону.
Однако после завтрака Вадим снова её подловил.
– Ир, подожди. Давай поговорим? – голос и даже взгляд у него был просительный.
Ира ускорила шаг и уверенно прошла мимо.
