Диана, удивленная, нахмурилась.
— Это имеет значение?
— Конечно. Синяки на теле были бы доказательством его рукоприкладства и верности ваших слов.
— У меня были синяки, — тихо проговорила Диана. — Но когда я сказала об этом лорду Дерлингу, он предположил, что я сама в этом виновата. Он, конечно же, не опустился до обвинений меня в намеренном причинении себе увечья, но предположил, что я, скорее всего, ударилась о дверь.
— Так значит, даже после предъявления ему неоспоримых доказательств его вины он продолжал отпираться?
— Именно так, милорд. При этом он довел до моего сведения следующее: если я кому-нибудь расскажу о случившемся, он всегда сумеет опровергнуть мое обвинение.
— И поэтому вы все скрыли.
— Отчасти поэтому, а отчасти потому… что я боялась его.
Эдвард долго молчал, осмысливая услышанное, а Диана терпеливо ждала.
— Лорд Гартдейл, — смиренно промолвила Диана. — Возможно, этот человек вам друг. К тому же он вскоре станет членом вашей семьи, а потому вы никогда не услышали бы от меня этой истории, если бы я не сознавала ответственность перед вашей сестрой. Мужчина, раз поднявший руку на женщину, будет способен на это и в будущем. При этом мне доподлинно известно, что такой случай уже и раньше имел место. Не одна я пострадала от лорда Дерлинга.
Эдвард прищурил глаза.
— У вас есть доказательство насилия, совершенного им над другой женщиной?
— Да. Я слышала об этом из уст дамы, которую хорошо знаю и которой всецело доверяю.
— Не будете ли вы так любезны сообщить, кто она и что она вам рассказала?
— Она была приглашена лордом Дерлингом в его имение, где устраивалась охота. Однажды вечером, выйдя из столовой, она заплутала в незнакомом доме и случайно оказалась рядом с комнатой, в которой лорд Дерлинг избивал одну молодую служанку. Он не подозревал, что его слышат, а потому дал себе полную волю. Если вам будет угодно, Аманда Таунли подтвердит чудовищную жестокость лорда Дерлинга.
Лицо Эдварда потемнело.
— Аманда!
— Да. Я также убеждена, что, допросив некоторых бывших слуг лорда Дерлинга, можно кое-что узнать и от них.
Эдвард снова погрузился в молчание. Наконец он поднял на Диану черные как ночь глаза.
— Именно это мисс Лоуден намеревалась сообщить мне?
— Да, милорд. Фиби вчера узнала правду о лорде Дерлинге. Взбудораженная моим рассказом, она решила, что вы вправе об этом знать. Она чрезвычайно обеспокоена судьбой вашей сестры.
— А вы нет?
Диана поняла, отчего тон Эдварда вдруг сделался холодным.
— Я тоже переживаю за судьбу леди Элен, милорд. Именно поэтому мы с тетей и приехали к вашей матушке. Мы хотели убедить ее, что… нужно поближе узнать лорда Дерлинга, что он может оказаться неподходящей партией для ее дочери. Но лорд Дерлинг, на нашу беду, прознал об этом визите и дал понять, что, если мы скажем хоть слово, он, не задумываясь, погубит Фиби. — Диана вскинула голову. — Да, я беспокоюсь о вашей сестре, лорд Гартдейл, но и Фиби я тоже люблю. Она моя родственница. И я должна думать о ее репутации, ибо сомнений в том, что лорд Дерлинг осуществит свою месть, погубив ее, у меня нет.
— Как он погубил вас? — тихо сказал Эдвард.
Диана кивнула.
— Да, как меня.
Глаза Эдварда вспыхнули гневом.
— Не может быть! Мой будущий зять, которому я предложил свою дружбу, — всего лишь жалкий негодяй, который поднимает руку на невинных женщин. — Эдвард вернулся к камину, взял свой бокал и залпом осушил его.
Диана почувствовала неизъяснимое облегчение и, чтобы устоять на ногах, ухватилась за край стола.
— Леди Гартдейл будет недовольна.
— Да. А Элен будет просто убита. Но вам не о чем печалиться. Лорду Дерлингу придется иметь дело со мной. Ни вам, ни мисс Лоуден не нужно более опасаться его угроз. — Эдвард поставил стакан. — Благодарю вас, мисс Хепворт. Я перед вами в неоплатном долгу. Понимаю, чего стоило вам ваше откровение. Но если вас это утешит, то знайте: ваша смелость спасла жизнь молодой женщине.
Диана улыбнулась, с испугом обнаружив, что на глазах ее выступили слезы.
— Этого я и хотела, лорд Гартдейл.
— Я вам верю. — Эдвард взглянул Диане в глаза, приведя ее в смятение. — Сдается мне, мисс Хепворт, вы достойны даже большего восхищения, чем я раньше думал. — Он приблизился к ней и, взяв ее руку, медленно поднес к губам. — Вы молчали ради спасения своей кузины, приняв на себя главный удар.
— Каждый стремится спасти тех, кого любит, — тихо ответила Диана. — Разве вы сами не делаете того же для своих близких?
Эдвард улыбнулся.
— Да. Но позвольте последний вопрос, мисс Хепворт. Вы известили лорда Дерлинга о вашем желании разорвать помолвку письменно?
— Нет. Я лично отправилась к нему накануне свадьбы и объявила, что замуж за него не выйду. Этот человек вызывал во мне такое отвращение, что я никогда бы не смалодушничала, отделавшись письмом.
— Я в этом и не сомневался, — ответил Эдвард. — А теперь позвольте откланяться. Меня ждут неотложные дела.
Эдвард удалился. В опустевшей вдруг комнате стало необыкновенно тихо. Как только дверь за Эдвардом захлопнулась, Диана в изнеможении опустилась на стул, спрашивая себя, спасла ли она положение или, напротив, лишь открыла ящик Пандоры!
Эдвард предвидел, что встреча с лордом Дерлингом будет не из приятных. Ему уже случалось иметь дело с негодяями, и он хорошо представлял, к каким уловкам и ухищрениям те прибегают. На предъявленные доказательства совершенных ими преступлений они тотчас находили оправдания, искажая истинные факты в свою пользу. У Эдварда не было оснований предполагать, что жених его сестры будет вести себя иначе.
Учитывая это обстоятельство, перед разговором с ним Эдвард как следует подготовился. Он воспользовался всеми имевшимися в его распоряжении источниками и, проведя собственное расследование, получил неоспоримое подтверждение правдивости слов Дианы Хепворт. Поэтому три дня спустя, отправляя лорду Дерлингу записку с просьбой о встрече, Эдвард чувствовал себя во всеоружии.
Дерлинг явился точно в назначенное время и был препровожден в библиотеку, где за своим письменным столом его ждал Эдвард.
— Добрый вечер, Гартдейл, — с обычной для него любезностью поздоровался Дерлинг.
Но Эдвард со своего места не поднялся.
— Здравствуйте, Дерлинг. — Теперь, когда вся подноготная этого человека стала ему известна, соблюдать приличия Эдварду было неимоверно трудно. Мысль о том, что этот мужчина поднял руку на Диану, вызывала в Эдварде чувство неизъяснимого отвращения. — Не будем тратить время на пустые любезности. До меня дошли весьма тревожные сведения, и, поскольку речь идет о вас, я решил, что нам нужно обсудить их в приватной беседе.
