на дизайнера, верно? – вопрос Егора перед сном застал меня врасплох.
Хотя давно стоило привыкнуть, ведь Драконов всё-таки прокурор, вряд ли есть что-то, чего он не знает о моей жизни.
– Да, а что?
Всё равно насторожилась, понимая, что просто так он эту тему бы не завел.
– Скоро лето, начнутся вступительные экзамены. Как насчет снова поступить на первый курс?
Задержала дыхание, услышав его предложение. Поднялась на постели и села на колени, опираясь ладошками о мужскую грудь.
– Правда? Ты не против? Правда-правда? – дождавшись кивка, с визгом кинулась обнимать его за шею. – Уи-и-и-и, это же моя мечта, Егор, ты не представляешь.
– К сожалению, представляю, – непонятно хмыкнул он, а вот взглядом скользнул к вырезу моей сорочки. Глаза его потемнели, и я чуть отстранилась, планируя сначала побеседовать. Если всё пустить на самотек, то разговоры отойдут прочь и заменятся постельными утехами, знаю я его этот взгляд.
– И что означает твое “к сожалению”?
Егор вздохнул и приподнялся, садясь на постели и глядя на меня уже серьезным взглядом.
– Ты же понимаешь, как неуместен на вечере был твой вырез на спине?
– Да, – покаянно опустила голову.
– Вопросы я задавать не буду, примерно понимаю, откуда ветер дует. Ты бы до такого не додумалась, я уже успел изучить твои экстравагантные вкусы, – сморщился и не дал мне ни слова вставить, когда я хотела возмутиться. – И не спорь. Ругать не буду, о вкусах не спорят, как говорят. Но я считаю, что лучше уж пусть твое мастерство отточат в учебном заведении, чем пускать всё на самотек, так что считай, что твое поступление – дело решенное.
Я захлопала в ладоши, радуясь такому решению, несмотря на то, что Егор преследовал свои цели. Какая уж тут разница, когда благодаря ему я осуществлю свою заветную мечту.
– Как раз успеем решить вопрос с твоими квартирами.
Подняла голову, не понимая, о чем сказал Егор.
– Сейчас идет следствие по делу черных риелторов, которые по наводке твоей тетки отобрали у тебя квартиру. Там будет немного сложнее, нужно время, а вот дом, который ты переписала на нее, будет вернуть проще. Благо она не продала его. К сожалению, бизнес твоего отца пошел на дно, тут уже ничего не сделать.
– И не нужно, – сказала спустя время. – Я… Я и так ни на что не надеялась, а ты… – голос мой осип. – Ты не представляешь, как я тебе благодарна, Егор.
В порыве чувств еще не до конца осознала, что именно произошло, но на глаза навернулись слезы.
– А ты покажи мне, Алёна Пална.
Не теряя времени, он резво подхватил меня и перевернул на спину, нависая надо мной и наклоняясь ниже. И я потянулась губами сама, чувствуя, как гулко стучит в груди сердце. Эта ночь была наполнена нежностью и страстью, и засыпала я с улыбкой на губах, еще не зная, какой скандал прогремит утром.
“Главный прокурор Северо-Западного административного округа столицы заключил фиктивный брак ради новой должности”.
“Погоны через подставной брак!”
“Ради должности прокурор подобрал сирот на улице и выдал за свою семью!”
С утра нас разбудили, едва мы включили свои телефоны, заголовки онлайн СМИ. Они пестрели шокирующими подробностями, о которых знало мало народа. Журналисты откуда-то прознали про истинное положение вещей. Я положила телефон экраном вниз и с опаской глянула на Егора, чье выражение лица было таким суровым, а черты – каменными, что у меня гулко колотилось сердце. Там поселился страх. Не за себя, а за последствия, которые вскоре нагрянут.
– Ты кому-то говорила о нашем изначальном уговоре? – строго отчеканил Егор.
– Нет, вообще никому, да мне и некому как бы, – развела руками, намекая, что, кроме него, у меня никого нет.
Умоляла Егора взглядом поверить, мне было очень важно знать, что он не допускает утечки с моей стороны. Пусть я была молода и гораздо неопытнее его, но знала, что без доверия никаких отношений не получится.
– Черт, – мужчина тяжко выдохнул и нервно взъерошил волосы. Он размашистым шагом ходил по комнате, напоминая разъяренного тигра, запертого в клетке, перед которым потрясли куском мяса, а потом отобрали.
– Всё настолько плохо? – осторожно спросила, продолжая сидеть на стуле мышкой.
– А ты как думаешь, Алён? – остановился он возле меня и посмотрел тяжелым взглядом. – Мало того, что разразится скандал, так еще и расположение генерала потеряю. К тому же у нас в прокураторе сидит какая-то крыса, которая сдала меня!
Егор сжал кулаки и решительно взял телефон, который тут же разразился настойчивой трелью. Ожидаемо начался поток звонков. Драконов шумно ругался с невидимыми собеседниками и грозился всех уволить, натравить на СМИ юристов и вообще порвать всех виновных как Тузик грелку. В гневе мой муж был суров и скор на расправу.
– Хватит уже трястись, Алёна, – гаркнул он, заметив, как я кусаю губы и заламываю руки. Ну вот, и мне прилетело. – И не реви. Слезами горю не поможешь.
– Я и не реву, – сказала откровенную чушь, ведь слезы градом лились по щекам. Казалось, что я всё испортила и теперь уже ничего не будет прежним. И что наша сказка с Егором подошла к концу. Я чувствовала себя Золушкой, оставшейся в грязном рваном тряпье и с тыквой вместо золоченой кареты.
Хотя можно было догадаться, что правда выйдет наружу. Слишком уж белыми нитками была шита наша история. И Катя мне не дочь, и поженились мы на скорую руку, да еще и темные схемы тетки могли выйти наружу. Но всё равно было непонятно, кто же нас сдал. Послать информацию в СМИ может не каждый. Это должен быть человек, который не боится испортить отношения с Драконовым, перейдя дорогу самому прокурору, либо же уверенный в своей безнаказанности.
– Сперва мы выясним, кто это сделал, а потом накажем крысу, – продолжал яриться Егор, – а еще потребуем опровержение.
– Но ведь это всё правда, – шмыгнула я носом, – какое опровержение?
– С тысячью извинений! – прорычал Егор, увидел, как я от его рыка вжалась в сиденье, и сразу же подошел ко мне, сгребая в охапку. – Ну всё, пигалица, кончай уже реветь. Ты ни в чем не виновата. В конце концов, в эту заварушку я тебя втянул. Ты никак не пострадаешь в случае чего.
– А как же ты? – спросила куда-то ему в шею, оставляя на ней мокрые следы. – Как же твоя карьера? Погоны?
– Разберемся, Алёна Пална, не дрейфь. Как я уже говорил, я получил нечто гораздо более важное, чем какие-то погоны, – отстранился он, растянул
