тебя, – Мышке вовсе не обязательно знать, что эту вакансию он придумал почти специально для неё.
- А я думала, что сама…
- Мышка, ты всё сама. Я только помог вам с Борисом встретиться. Ты – отлично работаешь, начальство тебя хвалит.
- Точно?
- Ну естественно. Зачем мне тебя обманывать?
- А деньги? Это ведь тоже ты погасил, да?
- Конечно. Глупый это был долг. Ну да, лечение обошлось дорого. Но мне кажется, ты уже всё с лихвой оплатила. Забудем, ладно?
- Как скажешь.
- И вот ещё одно требование, не из контракта. Ты ведь умеешь готовить? Я бы хотел завтракать и ужинать дома.
- Да, хорошо, конечно.
Выглядит какой-то пришибленной. Я надеялся, что моё предложение вызовет у неё радость. Но может, это из-за того, что оно для неё неожиданное?
Процесс оформления опекунства запущен. Едем знакомиться с Мироном. Вернее, Мышка-то с ним хорошо знакома, а я увижу мальчика впервые. Нервничаю. И чем ближе мы подъезжаем к детдому, тем сильнее моё волнение.
А если он мне не понравится? Или я не понравлюсь ему? Я знаю, что иногда детей возвращают, если не удаётся ужиться, но это – крайность, которой хотелось бы избежать.
Пугает, что ребёнок – это навсегда. С женой можно развестись, а от ребёнка уже никуда не деться. У знакомых с родными детьми сплошь и рядом тёрки, непонимание и конфликты. А что меня ждёт с приёмным?
Он ещё и не говорит почти… Руслан меня уже просветил, что здоровых детей разбирают в младшем возрасте. После пяти лет остаются те, которых брать никто не хочет. А Мышка сказала, что его и не показывают. Он – тихий, дисциплину не нарушает, а финансирование капает. Куда выгоднее избавиться от драчунов и баламутов.
Мы идём по дорожке к зданию. На площадке копошатся дети. Один из них вскакивает с лавочки и несётся в нашу сторону. Мышка замирает, расставляет руки и обхватывает врезающегося в неё мальчика. Опускается на корточки – и его голова оказывается с её примерно на одном уровне. Он что-то шепчет Мышке на ухо, и она ему тихо отвечает.
Если не знать, что Мирон – сирота, никогда бы не подумал, что он Мышке не родной. Что-то в этой паре есть такое, едва уловимое, что крепко связывает их в единое целое. Они даже с виду похожи.
- Мирон, посмотри, кого я к тебе привезла знакомиться.
Малыш выпрямляется, выглядывает из-за Мышки. Смотрит испуганно.
- Не бойся. Это Николай. Он будет твоим папой, – простая фраза поднимает во мне целую бурю эмоций.
Я не уверен, что готов к столь быстрым переменам в моей жизни. Ещё совсем недавно я был холостяком и даже не предполагал, что у меня когда-нибудь появится ребёнок. А теперь передо мной стоит пятилетний мальчик, для которого я должен стать папой.
- Привет, – пытаюсь улыбнуться и произнести это весело, но внутри что-то клинит.
Присаживаюсь на корточки рядом. Мальчик прячется от меня за Мышкой. Я боюсь ему не понравится и не знаю, как вести себя с детьми.
- Маша сказала, что ты отлично рисуешь. Покажешь мне?
Не выпуская из рук Мышкину шею, едва заметно кивает.
Спустя время мы проходим в здание. Увиденное могу охарактеризовать одним словом: серо и убого. Нужно как можно скорее забирать отсюда Мирона.
В кабинете директора долго не задерживаемся. Знаю, что бюрократия тут жуткая, но всеми формальностями сейчас занимается Руслан, я в это даже вникать не хочу. Он подключил ещё одного адвоката – для досрочного погашения Машиной судимости по моему заявлению. Это восстановит её во всех правах, в том числе и позволит усыновить ребёнка.
Когда мы с адвокатом знакомились с делом, то поразились масштабу маминого вмешательства. Как ни крути, а вероятность того, что Мышке дали бы условный срок, очень велика. Зачем мама сломала этой девочке жизнь, я до сих пор понять не могу.
После знакомства ждём визита из опеки, хотим взять Мирона к себе погостить. Маша несколько дней живёт в моей квартире, перевезла наконец вещи и осваивается. Мы почти не видимся, поскольку я, как обычно, целыми днями пропадаю на работе, а она к моему приходу накрывает ужин и убегает в свою комнату спать, будто прячется меня.
Как я и ожидал, тётки из опекунского совета ходят по квартире с поджатыми губами. Им не нравится, что комната, в которой будет жить Мирон, не переоборудована в детскую. Не могу же я им сказать, что мальчик будет жить там с Машей!
Мне кажется, что мы делаем хорошее дело – забираем под опеку ребёнка, которого никто другой не возьмёт, поэтому социальные службы должны нам всячески помогать. Но не тут-то было! Складывается впечатление, что на каждом углу норовят вставить палки в колёса. Реально оценивая ситуацию, понимаю, что если бы не Руслан, то сам довести до конца это не смог бы – сдался на полпути.
Похоже, цель этой чудовищной машины – не допустить усыновления или опеки как можно большего количества детей. При этом государство только декларирует заботу о сиротах, на самом же деле дети живут в ужасных условиях недоедания, недополучения самого необходимого и нелюбви.
Наконец нам разрешают забрать мальчика к себе домой. Пока что он только едет к нам в гости, чтобы мы могли поближе познакомиться и привыкнуть друг к другу. К сожалению, через неделю нам придётся вернуть его в детдом, но затем мы снова сможем взять его к себе.
Мышка не отходит от Мирона ни на шаг, у них самая настоящая идиллия. Наблюдаю за ними в основном со стороны, мне трудно втягиваться в общение. И дело не только в ребёнке, но и в моих отношениях с Машей. Их попросту нет.
Мальчик ходит за ней хвостиком, куда бы они ни шла. Когда Мышка на кухне готовит еду, он либо пытается ей помогать, либо сидит рядом и рисует. Его не слышно, он не капризничает, не топает ногами, как делают некоторые избалованные дети моих знакомых. В его глазах постоянно читается страх. Трудно понять, чего он боится.
- Мышка, почему он такой напуганный? Мы его не наказываем, не ругаем. Ему у нас плохо? Я ему не нравлюсь?
- Брось, Коля, попробуй представить себя на его месте. Наоборот, он боится, что тебе не понравится и мы откажемся его брать. А оно очень хочет в семью.
- Он хочет именно к тебе. А я… даже не знаю,
