Девушка оглянулась. Я была слишком далеко, чтобы видеть выражение ее лица, но мне показалось, что она отпрянула, как будто бы протестуя. Вытянутая рука Василиса, казалось, двигалась вслед за ней, скорее подталкивая, чем удерживая ее.
И потом это произошло.
Это было похоже на сцену из греческой трагедии. Две фигуры на вершине утеса. Черные волосы Леды развевались на ветру, белая юбка трепетала, Василис — прямой и неподвижный, только с протянутой рукой. Внезапно Леда шевельнулась и, казалось, споткнулась. Возможно, ее нога зацепилась за корень одного из сломанных растений, покрывавших ступени. В следующую секунду, как будто в замедленном кино, она повернулась, сделав нечто вроде пируэта, руки ее отпустили голову и вытянулись по обе стороны тела, будто пытаясь ухватиться за что-то, затем Леда полетела вниз по ступеням, переворачиваясь и стукаясь о камни все быстрее, пока примерно на полпути не замерла, растянувшись на каменном уступе.
— Боже мой! — Пол бросился вверх по лестнице с невероятной быстротой. Ники прижался к моим коленям, удивленный, с округлившимися глазами.
— Мамочка, что это? Кто там лежит?
Я наклонилась над ним, поглаживая его по голове.
— Все в порядке, малыш. Упала тетя Леда. Дядя Пол побежал, чтобы поднять ее.
Она выглядела как птица со сломанными крыльями — белые рукава платья распростерлись по обе стороны от тела. Пол, по-видимому, ощупывал ее, проверяя, жива ли. Я видела, как он провел рукой по ее телу и ногам, затем он подхватил ее на руки и начал медленно подниматься по ступеням вверх.
Василис шел ему навстречу, вниз. Он приподнял руками голову девушки, стараясь облегчить ношу Полу.
Ники был поражен. Он стоял, глядя вверх, пока я не сказала ему ласково:
— Пошли, милый. Мы должны пойти и помочь дяде Полу.
Медленно, осторожно мы продвигались, перешагивая через сломанные стебли и цветы, и, наконец, дошли до сада наверху.
Пол уложил Леду на гладкий камень рядом с фонтаном. Он обтер ее лицо носовым платком, смоченным в воде, а Василис стоял и молча смотрел на них.
Я опустилась рядом с Ледой на колени и взяла ее безжизненную руку в свою.
— Она… — начала я и замолчала.
— Слава Богу, она жива! Она могла сломать себе шею! — воскликнул Пол. Он взглянул на меня: — Ты не сходишь в дом и не пошлешь сюда Петроса? Скажи ему, чтобы он принес что-нибудь, что мы могли бы использовать в качестве носилок. Ее нельзя поворачивать, возможно, вновь поврежден позвоночник. И попроси Дидо приготовить постель и бутылки с горячей водой. Отец, пойди вместе со Стейси. Ты сам выглядишь не лучше от этого шока.
— Как это случилось? — спросила я, когда мы втроем торопливо шли по дорожке между кипарисами. Ники держался за мою руку, подавленный неожиданной трагедией, и молчал.
Василис ответил сухим, звучащим будто бы издалека голосом:
— Я не знаю… Я не могу нести ответственности за такое ужасное происшествие. Я отправился в сад, чтобы посмотреть, каков объем ущерба, нанесенного ветром, о котором мне доложил Кестер утром. Потом пришла Леда, она искала Пола и думала, что он пошел вместе со мной в сад. Мы видели, как вы возвращаетесь из домика на пляже. Она, кажется, разволновалась и огорчилась. Внезапно она споткнулась.
Я видела, что он очень расстроен; лицо его было отрешенным и напряженным, оливковая кожа — бледной под загаром. Я тоже была потрясена. Я обнаружила, что все еще дрожу, и постаралась всячески скрыть свой страх от Ники.
Через несколько мгновений появился Петрос, который спешил в сад, а Дидо отправилась готовить постель и класть в нее горячие бутылки.
— Нужно вызвать доктора, — предположила я, обращаясь к Василису, так как он стоял в холле как каменный.
— Доктора? — Он покачал головой. — Доктора нет. Димитри нет. Никого вообще нет.
— Но… — Я уставилась на него в ужасе. — Но тогда нужно вызвать кого-то из Афин, с других островов!
Он ответил почти безучастно:
— Яхта, возможно, могла бы выйти в море, но это будет нелегко при таком волнении, и, кроме того, это займет много времени. Послушаем, что думает Пол.
Через некоторое время появились Пол и Петрос, несшие Леду на импровизированных носилках, сделанных из пляжного кресла. Ее сразу подняли в ее комнату. Я пошла следом, отправив Ники на кухню со Стратосом, где, как я знала, он будет под присмотром и к нему будут внимательны.
Леда была все еще без сознания. Я вытерла землю и грязь с ее поцарапанного лица и рук. Вместе с Полом мы бережно сняли с ног туфли, стянули разорванное белое платье и укрыли ее одеялами.
Пол, боясь пошевелить девушку, сказал:
— Если она повторила свой прежний перелом спины, Бог знает что может произойти. Паралич, все что угодно. Я должен каким-то образом доставить ей врача.
— Василис говорит, что яхта может отправиться. Может быть, Леду можно отвезти в Афины?
Он покачал головой:
— Исключено. Толчки, которым она наверняка подвергнется на судне, могут быть опасными. Нет никаких признаков, что ветер стихает, затишье было временное. — Он выпрямился. Видно было, что он принял решение. — Я отправлюсь сейчас на аэродром. Единственный шанс — это лететь на «Хаски» в Афины и привезти с собой хирурга.
— В таком маленьком самолете? — Я схватила его за руку. — Пол, пожалуйста! Это страшный риск!
Он положил свою руку на мою:
— Я должен попытаться, Стейси. Мы не можем оставить Леду лежащей здесь вот так, без помощи. Она может умереть.
Я прикусила губу и, презирая себя за эгоизм и коварство, произнесла:
— А нельзя ли… нельзя ли, чтобы полетел Майк? Он ведь тоже водит «Хаски».
Лицо Пола стало еще жестче.
— Нет, спасибо, Стейси. Я не буду просить Майка делать за меня грязную работу. В любом случае, не хвалясь, я должен сказать, что я лучший пилот. Могу взять на себя риск, который Майк не сможет.
— О Боже! — сказала я. — Вдруг что-нибудь произойдет с тобой! — Я посмотрела на него, а потом на безмолвную фигуру, лежавшую на кровати. — Неужели нет другого выхода?
— Нет. Для Леды это единственная надежда. — И он добавил хмуро: — Если мне удастся совершить полет в одну сторону, то нужно еще найти человека, который будет готов рисковать своей шеей и полетит со мной обратно. — Он обнял меня. — Дорогая, что еще можно сделать? — Он приподнял мое лицо за подбородок и прижал его к своему. — Постарайся не волноваться. И скрести свои пальцы, чтобы мне все удалось. — Его застывшее лицо несколько смягчилось. — Я почти уверен, что мне это удастся!
— О, Пол, Пол! — Я прижалась лицом к его плечу, и несколько мгновений он очень крепко обнимал меня. Затем сказал, отстраняясь:
