Ее руки обвивают мою шею, наши тела слипаются. Вот эта улыбка. Та красивая, уверенная ухмылка, которую даже Себастьян не смог стереть кулаками и остроконечными ботинками. — Я уверена, что ты можешь придумать несколько других вещей, чтобы позвонить мне. Слова — твоя профессия.
— Я люблю тебя, Горячая Задница. — Я хватаю ее за задницу и сдавливаю, пока она не вздрагивает от боли, и медленно отпускаю, зная, что она сжимается изнутри каждый раз, когда я причиняю ей боль. — Я люблю все в тебе. Загорелые веснушки на твоих плечах, и твой вкус к книгам и музыке, и то, как ты смеешься, эти ангельские светлые волосы, и то, как ты позволяешь мне лизать твою киску, когда знаешь, что у меня был долгий и напряженный день.
Она смеется, но ее лицо искажается в агонии. Мы либо не выберемся из этого дерьма живыми, либо если и выберемся, то пойдем каждый своей дорогой. Я не могу оставаться в штатах, а ей нечего делать в Мексике. Кроме того, я уже знаю ее. Она будет пытаться найти своего брата, копать до тех пор, пока правда не ударит ее чертовой лопатой по ее хорошенькому личику.
Ее руки блуждают по моей груди, и когда она поднимает голову, ее глаза выглядят угрожающе.
— Я скучаю по ощущению, как твой член заполняет все пространство моего тела, — признается она.
— Он тоже скучает по тебе, — выдыхаю я, притягивая ее к кровати и дергая к себе на колени. Она сидит на мне сверху, как будто я Санта, и она застенчивый ребенок, но мои планы на нее — такое дерьмо, которое дети до восемнадцати не должны видеть.
— Может быть, пришло время ему и мне снова собраться вместе. Отпустить часть этого напряжения. Сегодня большая ночь. — Она шевелит бровями. Я похлопываю свое барахло.
— Покажи мне, что у тебя есть.
— Приготовьтесь удивиться, мистер Делавэр. — Ее хриплый голос спускается вниз, целуя меня от горла к груди. Она останавливается, прижавшись губами к моей шее, и толкает меня назад, пока я не ложусь, затем продолжает свое путешествие на юг.
— Только не сосать Делавэра-младшего. Ты ужасно сосешь, — предупреждаю я, когда она расстегивает мои джинсы. Кого я обманываю? Я умираю от желания, чтобы эти розовые снова встретились с моим членом.
Мои джинсы отброшены в сторону, и она осыпает мой пах влажными голодными поцелуями, ее глаза закрыты, и она выглядит огорченной. Это не та боль, которую я хочу, чтобы она испытывала; не та, которую я могу контролировать.
Я играю с ее волосами, любуясь видом под моей грудью. Она не перестает целовать набухшую плоть моего члена, волоча языком и угощая его, как леденец. Это на самом деле очень хорошо.
— Я люблю твой чудовищный член, — вздыхает она, и я стону, опуская голову на плоскую подушку. Ее рука извивается подо мной, и она ласкает мою попку одним пальцем, одновременно массируя мои яйца большим пальцем. Бля.
— На самом деле, я люблю весь этот район.
— Он тоже высоко ценит тебя, — успокаиваю я. Ее рот находит мои яйца. Я так возбужден, что могу ослепить ее струей спермы. Она тратит минуту или около того на их посасывание, медленно облизывая, щекоча, создавая напряжение, которое умоляет о разрядке, прежде чем я дергаю ее и агрессивно швыряю, ее спина врезается в матрас.
— Я люблю, когда ты груб со мной, — продолжает она, но я затыкаю ее поцелуем. — Это напоминает мне Бита. Вот с кем я хотела бы заняться сексом сегодня вечером.
Я откидываю голову назад и смеюсь. Я подыграю, если она хочет Бита. Черт, я тоже скучаю по нему. Он освободил меня от лица, которое отвлекало меня, и превратил меня в объект, как будто я гребаный кролик из Playboy в течение многих лет. Я приподнимаюсь на локте и кладу руку на ее рюкзак на тумбочке, стягивая маску.
— Ты уверена в этом? Нейт был в настроении для медленного, веселого секса. Бит — злой ублюдок.
Она кивает. — У него есть на это веские причины. Ты не отпускаешь его слишком часто. Скажи ему, что я хочу, чтобы он меня уничтожил.
— Сообщение доставлено.
Я слышу хруст резины на моем черепе, когда надеваю маску и располагаю ее так, чтобы мои глаза встретились с ее глазами через крошечные отверстия. Она сворачивается в себя, выглядя испуганной в лучшем виде.
Одной рукой я натягиваю презерватив, а другой дергаю ее за волосы, чтобы поднять. Мой голос, всегда сухой и низкий, но несколько снисходительный, когда он обращен к Прескотт, превращается в нечто чудовищное.
— Ты испугалась?
— Да, — говорит она, затаив дыхание.
— Хорошо. По крайней мере, твои инстинкты все еще под контролем.
Я тяну ее за волосы, пока она не падает на пол, ее колени с громким стуком ударяются о дерево. Я стою над ней, моя эрекция у ее лица. Она скулит от боли, потирая раненые ноги и глядя на меня в поисках дальнейших указаний.
— Сними платье. Не вставая.
Она быстро выходит из него, ее глаза все еще устремлены в пол, она слишком напугана, чтобы поднять глаза.
— А теперь подползи к окну и сядь голой задницей на подоконник. Лицом ко мне.
Она начинает соблазнительно ползти, покачивая бедрами, блестки влаги блестят между ее бедер. Ее киска уже усеяна отросшими волосами. Я надеру ей задницу с рычанием. —Быстрее,Кантри Клаб. У нас есть дела, которыми нужно заняться.
К тому времени, когда она будет ждать меня, широко раздвинув ноги, сидя на подоконнике, прижавшись голым телом к стеклу, а все гребаные соседи будут смотреть на ее молочно-белую задницу, я уже почти готов взорваться. Розовый цвет ее киски скромно смотрит на меня между темно-русым участком. Я шагаю, совершенно голый, если не считать маски, в ее сторону. С каждым моим шагом она сжимается до уменьшенной версии самой себя. Окаменелая. Я люблю это. Я ломаю шею и пальцы, будто готовлюсь к драке. Когда я в нескольких дюймах от нее, я останавливаюсь.
— Ты действительно меня достала, не так ли, Золотая ложка?
Ее взгляд путешествует вверх, и ее подбородок торчит. — Пожалуйста, сделай мне больно.
Я даю ей небольшой момент молчания и предвкушения, а затем делаю это.
Я хлопаю своим членом между ее бедрами, наконец, снова чувствуя себя как дома, и шлепаю ее по заднице хлыстом, который звучит как крик.
Время.
Хотел бы я, чтобы она замерзла прямо сейчас, чтобы она оставалась такой навсегда. Ничто в мире никогда не доживет до этого момента. Я трахаю ее, прислонившись к окну, и смотрю сквозь занавеску ее мягких волос, пока она снова, и снова, и снова стонет имя Бита, впиваясь моими грязными пальцами в ее задницу. Под нашим окном собирается небольшая толпа, несколько мексиканцев, вернувшихся с работы, и двое чернокожих подростков. Один из них засовывает руку себе в штаны, когда мельком видит, как моя девушка мотает головой вбок, обнажая полные розовые губы и длинные ресницы из-под длинных светлых волос. С каждым толчком она бьется в окно, ее шелковистая плоть прижимается к нему, чтобы все могли видеть и восхищаться.
— Блин, — вопит она, касаясь маски, и я чувствую, как моя сперма пробивается к кончику моего члена. Я отбиваю ее руки и ударяю ее головой об окно в качестве предупреждения. — Без прикосновений.
— Но, Бит, — вздыхает она снова, немного расстроенная, ее киска сжимается вокруг меня мертвой хваткой. Она вот-вот взорвется на моем члене. Горошек бьется и брыкается, отчаянно вращая бедрами, ее внутренние поверхности бедер промокают и капают от ее желания получить ту форму меня, к которой она призывает. Никто из нас не отвечает.
— Приведи мне снова Нейта, — умоляет она и впивается в мою кожу, пытаясь содрать маску с моего лица, но я не позволяю ей. Каждая попытка сорвать маску вознаграждается громким шлепком. Она сильно кончает, сжимаясь с такой силой, что мой член почти запирается в ее киске. — Мне нужно сказать Нейту кое-что важное. — Ее рот почти истекает экстазом.
Я жду, когда стихнут наши релизы, бросаю еще один взгляд на нашу аудиторию и срываю ее с подоконника. Она спотыкается о мою грудь и, наконец, снимает маску, чуть не порвав при этом резину.
