— Ты слышала? Стив Беренджер снова в городе. — Ванда вздрогнула при упоминании этого имени, но ее улыбка оставалась такой же широкой. Мэгги Дэвис прожила всю жизнь в Редсвилле и знала обо всем, что происходит в городе.
— Слышала.
— Неудивительно, — заметила Мэгги, протягивая ей видеодиск своего любимого мюзикла. — В городе лишь об этом и говорят. Вообразить только, ребята Беренджеры вернулись домой. Стив приехал последним. Сама видела его пару дней назад. Ехал по центральной улице на мотоцикле, который так рычал, что только мертвый не услышал бы.
— Это очень похоже на Стива, — с трудом выговорила Ванда. Ей тут же захотелось увидеть его на мотоцикле, но она одернула себя.
Трясущимися пальцами Ванда взяла диск, провела им около сканера и сообщила:
— Оплата за пять дней проката — два доллара, Мэгги.
— Вполне справедливо, — ответила пожилая женщина. Она достала большой цветастый кошелек и вывалила всю мелочь на прилавок. — Знаешь, — продолжала она, — ребята Беренджер всегда были озорными. Я часто говорила Мэтту, чтобы он был с ними построже, но он не слушал. Ему нравилось просто наблюдать за этими четырьмя мальчишками.
Четырьмя.
У Ванды кольнуло в груди. Когда-то друзей было четверо. Ее охватили воспоминания. Алек, Кевин, Дейв и Стив. Пятнадцать лет назад она сама была частью этой компании. В основном из-за Дейва. Она улыбнулась, воскресив в памяти широкую усмешку того подростка и его добрые глаза.
— Конечно, — со вздохом заметила Мэгги, — после отъезда Стива и Дейва все стало по-другому. Но ведь ты знаешь об этом лучше других, верно?
— Может быть, — уклончиво ответила Ванда. Пожилая женщина, скорее всего, пришла в салон видеопроката только для того, чтобы навести справки.
Все в городе, наверное, умирали от любопытства, желая узнать, что происходит теперь, когда Ванда привезла своего сына. И хотя Дейв был лишь сводным братом молодых Беренджеров, многие, забывая об этом, заявляли, что Билл — вылитый Беренджер.
У мальчика действительно были такие же темные волосы и глаза, с лица не сходила приветливая улыбка. Он стоял как Дейв, двигался как Стив, обладал умственными способностями Кевина и был такой же сообразительный, как Алек.
Но в наследство от матери Билл получил доброе, ранимое сердце. И Ванда была готова на все, чтобы защитить его от боли.
— Послушай, дорогая, — обратилась к ней Мэгги и накрыла ее ладонь своей. — Ни о чем не беспокойся.
— Я и не беспокоюсь, Мэгги. — Ванду встревожила загадочная многозначительность в ее тоне.
— Вот и хорошо. Твой мальчик должен наконец познакомиться со своими родственниками.
Ванда сделал глубокий вдох.
— Спасибо. Я буду иметь это в виду.
— Ты всегда была хорошей девочкой, Ванда. — Схватив огромный кошелек и взятый напрокат диск, Мэгги выплыла за дверь.
Ванда вздохнула и вышла из-за прилавка. Качая головой, она стала ходить по рядам, проверяя, все ли диски стоят на своих местах. Она старалась не думать о словах Мэгги. Или о вчерашнем телефонном звонке Стива. Ей лучше сосредоточить внимание на салоне видеопроката, который много лет назад основал ее дядя. Она вернулась в Редсвилл не только из-за матери. А из-за того, что Билл стал взрослеть и ему нужно мужское общество. Ему нужно больше, чем... она может дать. Ему нужен... — на этом Ванда оборвала себя. Не думать, не думать об этом.
Позади нее прозвенел дверной колокольчик. Ванда обернулась и широко улыбнулась.
— Привет, мам, — кивнул ей Билл, хватая одну из разложенных около кассы шоколадок.
— Ты поел? — автоматически спросила она.
— Конечно. Бабушка угостила меня гамбургером, — ответил Билл, просматривая возвращенные и еще не поставленные на полки фильмы. — Круто! — закричал он, схватив диск с записью кровавого боевика. — Можно я возьму его домой?
— Категорически нет, — ответила Ванда, забирая у него фильм.
— Что толку иметь право пользоваться всеми этими дисками, если ты не разрешаешь мне посмотреть то, что мне нравится?
— Жизнь часто бывает несправедливой, — улыбаясь, заметила Ванда.
В ее жизни было много такого, о чем она могла бы сожалеть, но только не о Билле. Он стал для нее всем, и Ванда каждый день благодарила Бога за то, что он дал ей такого потрясающего сына.
Билл посмотрел на нее и усмехнулся.
— Это мои слова. Но разве кто-нибудь меня слушает?
Покачав головой, Ванда повернулась, когда дверной колокольчик снова зазвонил. Но на этот раз она не улыбнулась. При взгляде на посетителя у нее перехватило дыхание и бешено забилось сердце.
— Стив.
Он почти заслонил дверной проем. Его фигура являла собой воплощение мужественности. На Стиве были белая футболка, черные джинсы и ковбойские сапоги. Его черные волосы были по-прежнему длинными. Как и пятнадцать лет назад, он стягивал их в хвост на затылке. Солнечные очки скрывали глаза, но, как только Ванда подумала об этом, он их снял. Устремив на нее взгляд своих темных глаз, Стив улыбнулся. Необъяснимое, восхитительное чувство возникло внизу живота, и ее тело затрепетало.
— Ванда. Ты прекрасно выглядишь.
— Я и чувствую себя прекрасно, — ответила она.
— Да, — медленно кивнул он. — Не сомневаюсь.
Глаза Ванды широко раскрылись, а щеки запылали густым румянцем. Стив увидел, как она закусила нижнюю губу. У него внутри начало разгораться пламя.
— Не надо, — прошептала она, качая головой.
— Ванда... — Никакой кондиционер не мог справиться с охватившим его жаром. Каждая клеточка в его теле пела, и он физически ощущал возникшее в воздухе напряжение.
Проклятье.
Стив не ожидал, что на него так подействует встреча с нею. Хотя должен был догадаться. Должен был помнить, что она делала с ним пятнадцать лет назад одним лишь взглядом. И что случилось той ночью. Всему есть оправдание, только не этому.
Тогда она посещала его в снах и мучила наяву. И он не смог бы избегать ее, даже если бы захотел, — потому что она была девушкой Дейва.
Впрочем, чему бывать, тому не миновать. Он страдал молча, желая ее так, как только может желать девушку семнадцатилетний парень. Ванда же оставалась недоступной.
До последнего дня последнего лета, проведенного им в Редсвилле.
Она была всего лишь ребенком тогда. Ей в тот день исполнилось семнадцать, и она была чудо как хороша.
— Тебе не стоило приходить сюда, Стив.
— Я просто хочу поговорить, Ванда, — объяснил он, приближаясь к прилавку. Неправда. Ему хотелось гораздо большего. Увидев беспокойство в ее глазах, он улыбнулся: — Успокойся, хорошо? Я не собираюсь кусаться. Если только ты сама не попросишь.
