— Вы повторяетесь, можете спать спокойно: ни ваша жилплощадь, ни ваши деньги мне не нужны.
И подумала: «Как же она меня ненавидит, если согласна принять бедную студентку, а ведь мечтала о богатой невестке!»
Через час она садилась в такси. По дороге Алиса думала о превратностях судьбы и о том, как нелепо иногда складывается жизнь. Пару дней назад на небе ни облачка, и вот теперь она с двумя спортивными сумками едет в никуда. Что там впереди за горизонтом, на что надеяться, чего ждать? Вопросов много, а вот с ответами проблема.
Увидев на пороге подругу с огромными сумками, Любаня растерялась:
— О-го-го! Это чего такое, откуда сумищи?
— Из лесу, вестимо.
— А если серьезно, что за барахло там скрывается?
— А там, Любка, все мои вещи. Понимаешь, все, что есть, теперь ношу с собой.
— Алис, я не врубаюсь.
— У Пашки другая женщина, она ждет от него ребенка, он подает документы на развод, и… я ушла из дома.
Люба побелела:
— Ёперный театр, если не сказать хуже.
— А ты не говори, ничего не говори, Любань. — И тут Алиса не выдержала, захлебываясь в рыданиях, она кинулась в объятия подруги. — Любка, мне плохо, чертовски плохо, я не хочу жить.
— Типун тебе на язык, дура!
— Ты права, я самая настоящая дура, считала себя счастливейшей женщиной на земле, а на деле вышло…
— Поплачь-поплачь, легче станет. Помни — нет худа без добра.
— Свинство чистой воды, подруга! — выпалила Люба, отправляя в рот очередную печенюшку. На ее полноватом, миловидном лице застыла гримаса отвращения.
Целый день Любаня метала громы и молнии и даже после обильного ужина не могла успокоиться.
— Нет, но как маскировался, подлец! Заботливый муж, надежная опора, образцовый семьянин, а оказался обычным бабником.
Внезапно в кухне появился отец семейства. Сергей Карпов, высокий шатен с мягкими чертами лица, мощными руками и довольно внушительным пивным животом, опустив грузное тело на стул, пробасил:
— Алиск, а как обстоят дела с квартиркой?
— Никак. Мне их жилплощадь не нужна.
— Это ты зря, в наше время квадратными метрами не разбрасываются. Запросто можешь подать на размен, однушка тебе обеспечена.
— Естественно, — поддакнула Люба. — С чего вдруг делать им подарок, отказавшись от прав на квартиру? Тебе любой адвокат скажет: закон на твоей стороне. Свекровь может говорить что угодно, собака лает — караван идет.
— И не подумаю! Вера Эдуардовна ясно дала понять: заветные метры мне достанутся лишь через ее труп.
— Неплохая идея.
— Сереж!
— Шучу-шучу. Ну а все-таки где-то жить надо.
— Первое время перекантуюсь у вас, если не выгоните, найду работу, а там и квартиру или комнату сниму. Завтра собираюсь нанести визит бывшему шефу.
— Он же козел!
— Любань, по большому счету, все они козлы.
Серега кашлянул.
— Сереж, не обижайся, ты у нас исключение из правил, — быстро вставила Алиса.
— Не такое уж и исключение. — Люба погрозила мужу кулаком. — На экране смазливую мордашку увидит, и слюнки потекли, глазки забегали, процесс пошел.
— Глазеть на девиц в ящике законом не запрещено и изменой не считается.
— Все вы одним миром мазаны: сначала на руках носите, цветами заваливаете, а как печать в паспорте появится, показываете истинное лицо. Не цените вы нас, мужики, не цените.
— Любка, кончай, с какой стати на меня всех собак спускаешь?
— Авансом, мой милый.
— Я пойду, пусть у нас Пашка отрицательным героем остается.
Когда он вышел, Любаня заговорщицки подмигнула:
— Видала? Обиделся, слова уже сказать нельзя.
— А он не против, что я у вас остановилась?
— Так, подруга, давай сразу договоримся: эти разговоры больше не заводи. Ты мне ближе чем сестра, живи, сколько влезет. К тому же, пока работенку не подыщешь, поможешь с домашними делами. У меня их выше крыши.
— С удовольствием.
— У тебя деньги-то есть?
— Четыреста баксов.
— Негусто. Говорила тебе, повремени с продажей дома. Не послушала, все Пашеньке угодить старалась, из кожи вон лезла.
— Не начинай, уже ничего не изменишь.
Три года назад, когда умерла Варвара Григорьевна, Вера Эдуардовна стала дни напролет гудеть о продаже дома в Ивановской области.
— Зачем он вам нужен? Продавайте скорее, а на вырученные деньги машину купите.
Алиса не возражала, к тому же Павел давно мечтал о колесах. В итоге дом продали, машину купили, а оставшиеся деньги потратили на ремонт квартиры, из коей ее теперь благополучно вытеснили.
Ночью Алису зазнобило, потом бросило в жар. Перепуганная Люба, взглянув на градусник, запричитала:
— Тридцать девять и два! Немедленно вызываю «скорую помощь»!
— Не надо, я таблетку выпью.
— Молчи! С такой температурой не шутят. Серега, доставай облепиху, завари чай.
Прибывшие медики поставили диагноз — грипп. Целую неделю Алиса провела в постели, сгорая от стыда: вместо помощи по дому доставила Любаше дополнительные хлопоты. Как только хворь отступила, Алиса поспешила на прежнее место работы.
Секретарша Мариночка, пышная брюнетка с бюстом четвертого номера, с жадностью прочесывала желтую прессу.
— Алиска, какими судьбами?
— Пришла кланяться в ножки, чтобы взяли обратно. Как он сегодня?
Марина поморщилась:
— Не в духе. С утра его здорово пропесочили, теперь рвет и мечет. Прикинь, наорал на меня, заявил, что я идиотка, и закрылся в кабинете.
Плохи дела, но пути назад нет.
— Марин, сообщи, что я хочу с ним переговорить.
Закрыв печатное издание, секретарша нажала на кнопку селектора:
— Олег Андреевич, пришла Алиса.
— Какая Алиса? — взревел шеф.
— Малахова, вы ее примете?
Воцарилась тишина.
— Олег Андреевич…
— Пусть проходит.
— Ни пуха тебе.
— К черту!
Нацепив на лицо улыбку, Алиса прошествовала в кабинет. Откинувшись на спинку кресла, Олег Андреевич хмыкнул. Его крупное, рыхлое лицо, похожее на физиономию недовольной гориллы, не выражало никаких эмоций. Буравя бывшую сотрудницу заплывшими глазками, он резко поднялся:
— А мы и не ждали, такой сюрприз для нас, воистину день удался, сама Алиса Малахова пожаловала. Соблаговолите сообщить, чем обязаны неожиданному визиту?
— Олег Андреевич, мне нужна работа.
— Работа, говоришь? Интересно. Не ты ли, голубушка, написала заявление по собственному желанию? Думаешь, у меня шарашкина контора? Сегодня уволилась, завтра снова восстановилась, так, по-твоему?
Алиса напряглась:
