А тот сидел за столом, склонившись над газетой месячной давности. Похоже, ломал голову над кроссвордом. Прекрасное тело — широкие плечи, тренированные бугристые мускулы. Ведь надо же, была дурехой восьми лет от роду, а как угадала человека, который и сейчас для нее — ну, лучше не придумаешь. Этого мужчину отличала какая-то особая колдовская красота. Мужественные, но не резкие черты лица. А глаза… В прозрачную их голубизну так и хотелось окунуться.
— У меня что, испачкано лицо? — Неожиданный вопрос заставил девушку осознать, что глаза, которыми она только что восхищалась, вопросительно смотрят на нее.
— Нет. Я… я просто думала о только что прочитанной статье. — И она спряталась за журнальную обложку, надеясь, что Алан не заметил, как покраснели ее щеки.
Итак, повелитель настаивал, чтобы она спала на кровати, а сам собирался укладываться на полу. Он был безапелляционен, заявляя, что в спальном мешке и на надувном матраце будет чувствовать себя не хуже, чем на перине.
Заняться было нечем, поэтому спать легли рано. Алан надеялся, что когда погасит фонарь и не будет видеть девушку, то сможет снова воспринимать ее как младшую сестру Сола, а не как привлекательную женщину, которая вызывала у него совсем нежелательные мысли.
— Алан?
— Да.
— Я не поблагодарила тебя.
— За что? — Тот намеренно произнес это грубоватым тоном, чтобы не поощрять девушку к продолжению разговора. Было что-то интимное в том, что он лежал с ней в одной комнате, хоть и на разных постелях. В этой не совсем безобидной ситуации ему вспоминалась ее шелковистая кожа, а то, что Трэлла младшая сестра его лучшего друга, как-то уходило на второй план.
— Как за что? Ты спас мне жизнь. И не отказывайся!
— Ладно, не буду.
— Спасибо.
— На здоровье.
Снова молчание. Но Алан чувствовал, что она его рано или поздно нарушит.
— Спокойной ночи, — услышал он и вздохнул.
— Спокойной ночи.
Снег… Алан решительно отбросил мысли о женщине, лежащей в нескольких метрах от него, и решил думать о погоде. Он почти преуспел в своем намерении, когда снова прозвучал голос:
— Алан!
— Да?
— Я читала, что в некоторых странах есть странный обычай: если ты спас кому-то жизнь, то ты до конца дней несешь ответственность за этого человека.
— Похоже, кто-то придумал новую сказку.
— Может быть. Но мне кажется, что-то в этом справедливое есть. — Трэлла немного помолчала, а затем добавила: — Я подумала, что ты уже второй раз спас мне жизнь. Поэтому вдвойне отвечаешь за меня.
— А может, второй раз аннулирует первый? Помнишь игру с ромашкой: любит — не любит. Так и здесь: отвечаю — не отвечаю.
Алан чувствовал, что если повернет голову в сторону Трэллы, то в полумраке увидит, как она улыбается. Но он не хотел смотреть в ее сторону, чтобы не думать, какое маленькое расстояние их разделяет.
— Ну, если следовать этой теории, то, спасая мне жизнь в третий раз, ты снова будешь нести ответственность за меня.
— А как насчет того, чтобы больше не попадать в переделки, и тогда мне не придется без конца спасать тебе жизнь.
— Я постараюсь. Но мне неожиданно пришло в голову, что сегодня ты спас меня в третий раз.
— Да ну!
— Первый раз, когда ты снял меня с ветряной мельницы. Мне тогда было восемь лет. Помнишь?
— Помню. Но я не думаю, что тот случай можно считать спасением жизни. Если бы я не оказался около мельницы в тот момент, тебя бы снял Сол.
— Разумеется. Но после этого он в порядке наказания утопил бы меня в водозаборном баке.
— Не сомневаюсь. Он жутко разозлился тогда на тебя, — сказал Алан, улыбаясь в темноте.
— Таким образом выходит, что ты все-таки отвечаешь за меня, так как число получается нечетное. — Фразу заключил откровенный зевок.
— Если не считать, что все это чушь собачья. А теперь спать.
— Ладно.
Алан услышал, как девушка стала поудобнее устраиваться в постели. Жаль, что дед Сола в свое время не предусмотрел в хижине пару комнат. А еще жаль, что снег валит и валит. О Господи! Лучше бы Сол никогда не предлагал ему пользоваться этой хижиной. И что его дернуло притащиться сюда? Тоже, наверное, как она, захотел «привести свои мысли в порядок».
Сестра Сола, видимо, уже мирно спала. Человек действия, Алан страдал, когда обстоятельства вынуждали его к покорному ожиданию. Сама мысль о бесцельной трате времени невыносима. Снег сковал его энергию.
Алан смотрел в окно на падающий снег. Слой его был уже настолько глубок, что идти по нему даже физически крепкому человеку трудно. Если снегопад скоро прекратится, то лошадь могла бы проторить дорожку, — Монтана крепкая. Но даже ей не под силу везти на себе двух седоков по такому глубокому снегу. Правда, если на него посадить одну Трэллу… Но она, кажется, не горит желанием выбраться отсюда.
Алан обернулся и посмотрел на нее. Девушка сидела на кровати скрестив ноги и что-то напевала себе под нос, раскладывая старую колоду карт, которая нашлась в хижине. Ее свитер высох за ночь, но она предпочла остаться в его зеленой фланелевой рубашке. Господи, даже такой наряд на ней выглядел сексуально. Он нахмурился. Что с ним происходит, если в голову лезут такие мысли о сестренке Сола! Заладил тоже: сестренка, сестренка! Она не маленькая девочка, а скорее… большой соблазн.
Нахмурившись, он повернулся к окну. Снег продолжал падать. За спиной слышалось безмятежное мурлыканье. И как эта девица может оставаться такой спокойной? Сидит себе и напевает. Господи, она тянет эту мелодию уже минут десять. У Алана расширились глаза от изумления, когда до него дошел смысл слов странной ее песенки.
— Ты не могла найти для исполнения что-нибудь более подходящее? Мне кажется, песня под названием «Пусть снег идет» не совсем то, что нам нужно.
Трэлла встретилась с его сердитым взглядом.
— Извини.
Снег, только не прекращайся! И тогда они будут долго вдвоем. Есть отчего порадоваться. Она много лет ждала подобного случая. И уж если сейчас не заставит своего избранника воспринимать ее как женщину, — грош ей цена. Возможно, Алану потребуется больше двух недель, чтобы влюбиться в нее, но главное, положить хотя бы начало этому процессу. Он полюбит ее. Он не может ее не полюбить.
— То, что ты постоянно смотришь в окно, не остановит снег, — заметила девушка. — Давай лучше поиграем в покер.
Алан опустил занавеску и обернулся.
— Когда я играл с тобой в покер в последний раз, то проиграл пять долларов.
— Это было восемь лет назад, и я давно не играла. Уж и правила позабыла.
— У нас нет денег, чтобы расплачиваться.
