Черт возьми, когда только она успела так вырасти? Алан твердо удерживал кружку, пока девушка делала очередной глоток. Он старался не обращать внимание на шелковистую мягкость ее огненных волос, которые касались его щеки. Сколько ей сейчас? За двадцать… Он сосредоточенно соображал, одновременно отводя взгляд от того места, где тонкий хлопок майки плотно облегал округлую грудь. Ему сейчас сорок. Следовательно, ей должно быть двадцать три — двадцать четыре. Более чем совершеннолетняя. Но слишком молода для него. Да при чем здесь возраст? — одернул себя Алан. Старше, младше, — главное, что она младшая сестра Сола. И этим все сказано. Вопрос закрыт.
Кофе допит, дрожь почти унялась. У девушки вырвался вздох сожаления, когда Алан убрал руку с ее спины и встал с кровати. Она согласна пить и пить этот мерзкий горячий напиток, лишь бы ощущать прикосновение рук Алана, которые согревали не меньше, чем кофе.
Трэлла следила сонными глазами за тем, как он подходил к окну и, отодвинув занавеску, смотрел на улицу.
— Снег все еще идет?
— Похоже, ему нет конца. — Прогноз явно не устраивал мужчину.
Трэлла зевнула. Теперь, когда так тепло, пусть себе бушует снежная метель, сколько ей вздумается. В ее мирке полный порядок и, главное, рядом Алан. Тот как раз взглянул на девушку.
— Тебе нельзя спать, — твердо сказал он.
— У меня нет гипотермии.
— Очень хорошо. Но спать ты все равно не будешь. По крайней мере еще несколько часов.
— Со мной все в порядке. — Вот и снова с ней обращаются, как с непутевым ребенком.
— Тогда ты постараешься не заснуть, — заметил он.
Сейчас она не знала, чего ей хочется больше — выйти замуж за этого не в меру взрослого истязателя или придушить его? Но, едва подняв на него глаза, поняла, что если уж душить, то только в объятиях. Она взрослела только для него, а он-то и не заметил…
В изношенных джинсах и голубой клетчатой фланелевой рубашке, цвет которой подчеркивал голубизну его глаз, Алан выглядел потрясающе привлекательным. Ростом более шести футов — вымахал таким же, как и ее брат Сол, но более мощного телосложения.
— Итак, не хочешь ли рассказать мне, что ты делала, бродя в снежный буран по горному лесу, одетая для пляжной прогулки? — достаточно мягко предложил Алан тему для разговора.
— Ну, положим, одета я была не для пляжной прогулки, — возразила Трэлла. — Никак не ожидала, что в это время года вдруг налетит снежная буря.
— Ты живешь здесь достаточно давно и тебе бы следовало…
— Знаю. Ожидать неожиданное.
— Я собирался сказать — быть готовой. Знаешь девиз бойскаутов?
— Я не была бойскаутом, — ответила девушка, наблюдая за тем, как большие мужские руки открыли банку с консервированным супом и вытряхнули содержимое в алюминиевую кастрюлю.
— Это видно. — Мужчина бросил в сторону Трэллы быстрый насмешливый взгляд и направился с кастрюлей к печке. — Если бы они принимали в свои ряды таких хорошеньких девочек, как ты, то я бы, пожалуй, и сам стал бойскаутом.
Ага, значит, ты считаешь меня хорошенькой! Мысль приятная. Конечно, предпочтительно, чтобы эти слова были произнесены не тоном доброго старого дядюшки. Ну да ладно, хоть бы так послушать. Я еще заставлю тебя увидеть во мне нечто большее, чем сестру своего лучшего друга.
Трэлла снова зевнула, поймав предупреждающий взгляд собеседника. Она с трудом подавила желание показать ему язык — не лучший, конечно, способ убедить в том, что она достаточно взрослый человек. Ну три года не виделись, есть же у него глаза, чтобы заметить в ней перемену!
Он, видите ли, переживает — снег идет. Нет чтобы завопить от радости: «Снег идет! Мы одни! И путь эту замечательную хижину занесет по самую макушку».
Губы девушки растянулись в довольной улыбке. Если за это время она не сможет обратить на себя внимание Алана как на женщину, тогда она просто недостойна его. А он отвернулся от окна с мрачным лицом. Трэлла еле удержалась, чтобы не рассмеяться от радости.
— Ты еще не сказала мне, что делала, ползая по горам, — напомнил Алан, помешивая суп.
— Я не ползала.
— Да? А мне показалось, что именно этим ты и занималась, когда я наткнулся на тебя.
Ах, как хотелось запустить в своего спасителя подушкой, но не ребенок же она, в конце концов. К тому же от кастрюли с супом исходил аппетитный запах, в хижине было тепло, а рядом — обожаемый мужчина. Прямо скажем, здесь гораздо лучше, чем в занесенном снегом лесу. И не стоит обращать внимания на всякие подтрунивания.
— Интересно, тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, какой ты противный, циничный тип? — спросила она без особых эмоций.
— Как я припоминаю, один или два раза. Есть хочешь?
— Умираю от голода.
Алан ухмыльнулся, услышав, каким тоном были произнесены эти слова. Ни дать ни взять та девочка, которая когда-то неотступно следовала за ним. Воспоминание о веснушчатой непоседе было приятным, но вот Алан обернулся и будто смыло картину былого. Девушка сидела на кровати — край серого одеяла соскользнул с одного плеча, обнажив соблазнительно нежную, кремовую кожу. Нет, не этот образ хранил он в своей памяти.
Алан прочистил горло. Для изголодавшегося по прекрасному полу мужика ну просто провокация какая-то!
— Я дам тебе что-нибудь накинуть на плечи. — Он подошел к самодельной вешалке и снял с гвоздя свою плотную фланелевую рубашку.
— Спасибо.
К ужасу Алана, девушка спустила одеяло до колен, чтобы надеть рубашку. На ней была очень простая нижняя сорочка — гораздо скромнее, чем ему приходилось видеть на женщинах. Но это мелькнуло как бы вскользь, ничуть не повлияв на ход его мыслей. А мысли были заняты тем, что пальцы девушки не слушались ее. Она никак не могла справиться с пуговицами. Неужели все-таки обморожение?
— Дай, я помогу.
Расстроенная Трэлла что-то ворчала себе под нос, а он присел перед ней на корточки и отвел ее руки в стороны. Чем скорее он упакует бедолагу в свою рубашку, тем спокойнее ему будет жить.
— Я чувствую себя трехлетним ребенком, — пожаловалась девушка.
Алан искренне сожалел, что это не так. Возясь с пуговицами, он невольно касался пальцами женской груди. Это настолько выводило его из равновесия, что петли на рубашке вдруг стали казаться ему слишком маленькими. Не забудь: она — младшая сестра Сола. И, значит, — запретный плод! Справившись наконец с застежкой, он закатал вверх длинные рукава рубашки, чтобы высвободить руки. Затем поднялся и поторопился отойти прочь от кровати.
— Я дам тебе сейчас горячего супа, а ты мне расскажешь, что все-таки ты делала здесь одна. Сол знает об этом? — Если ему известно, что непутевая сестрица находится здесь в разгар снежной бури, он с ума сойдет.
