губу, требуя доступа.
Эни послушно открылась ему навстречу, и тогда он лизнул ее губы с требовательным рвением, которое усилило ее собственное желание. Они целовались так, словно это был их последний поцелуй, а не первый. Как будто они уже знали самые сокровенные желания друг друга и умели давать то, в чем другой нуждался и требовал, без ограничений и стыда.
Его ладонь, поглаживая, изучая, возбуждая, двигалась по ее бедру, в то время как его рот наслаждался ее губами.
Когда Саймон оторвался от ее рта, чтобы сделать столь необходимый вдох, Эни погрузила пальцы в его волосы и потянула его назад. Желая быть ближе к нему, она подняла ногу и обхватила его бедро. Его рука мгновенно подхватила ее ногу, удерживая, а затем он прижался к ней нижней частью тела.
Настойчивое давление его возбужденной плоти на ее пах заставило застонать. Она увидела в темноте его белоснежную улыбку. Она прижалась к нему бедрами, наслаждаясь ощущением его твердого члена и упиваясь таким простым доказательством своей власти над ним.
— Я могу продолжать целовать тебя так, пока ночь не подойдет к концу, — сказал Саймон, проводя языком дорожку по ее шее.
— Мне нужно больше.
Эни почувствовала его улыбку на своих губах, и это была самая чувственная вещь, которую Эни когда-либо испытывала. Лоно увлажнилось, и она застонала, желая, чтобы он скользнул туда своими пальцами.
Саймон отстранился от нее, его дыхание стало прерывистым.
— Ты рыдала всего полчаса назад. Ты, вероятно, целиком под воздействием эмоций. Я не хочу пользоваться тобой, Энжел.
— Я думала, ты больше не играешь в рыцаря.
Его рот изогнулся в улыбке, пальцы провели по ее чувствительным губам.
— Это называется простой порядочностью.
— А если я скажу, что мне это нужно? Сейчас я выбираю удовольствие, забывая о прошлом. Ты можешь заставить меня чувствовать хуже, чем раньше. — Эни поднесла его руку ко рту и поцеловала грубую кожу ладони. Затем опустила его ладонь вниз, проведя по своей шее к груди. — Или ты можешь сделать меня бесконечно счастливой.
Его пальцы обхватили ее грудь, массируя, дразня, заставляя Эни прерывисто дышать. Она выгнулась от его прикосновения.
— Я остановлюсь, как только ты передумаешь.
— Не останавливайся, Саймон.
— Как пожелаешь, Энжел.
Треск отлетающих от кофты пуговиц заставил ее вздрогнуть от предвкушения. Его ловкие пальцы стянули тонкую кружевную чашечку ее бюстгальтера, а затем его рука накрыла ее грудь.
— Презерватив… — прошептал он, когда его пальцы чертили круги вокруг ее тугого соска, требующего его внимании.
— Презерватив в моей сумке, — пробормотала Эни, извиваясь под его ловкими пальцами. — Еще.
Это все, что она могла сказать. На следующем вздохе его рот оказался у ее груди.
Эни издала долгий, глубокий стон, который, казалось, вырвался из глубины ее тела, когда Саймон поиграл кончиком языка с ее соском, а затем втянул его в рот. Снова и снова, переключаясь между обеими грудями, пока она не начала извиваться и громко стонать.
— Если ты будешь продолжать в том же духе, я кончу немедленно, — предупредила она хриплым голосом.
На этот раз он поцеловал ее в губы, его руки оставили ее грудь и двинулись вниз. Его пальцы скользнули по изгибу ее живота к шву джинсовых шорт.
— В этом суть. Я хочу, чтобы ты наслаждалась. Я хочу, чтобы ты сказала мне, чего ты хочешь.
— Я хочу всего, — сказала Эни, пряча лицо в теплом изгибе его шеи.
Его пальцы расстегнули пуговицу и молнию на ее шортах, а затем медленно, так что она услышала биение своего сердца в ушах, он пробрался внутрь. Очень нежно провел пальцами по ее клитору.
А затем его язык проник в ее рот в поцелуе, и Саймон спустил ее шорты и трусики с бедер. Они упали до щиколоток, и она осторожно переступила через них.
— О, там уже все влажно…
Эни вспыхнула: дерзость его слов нравилась ей даже больше, чем ласки его пальцев.
— Разведи бедра в стороны, — прошептал он ей на ухо, и она послушалась.
Один его палец вошел в нее, а затем два, пока его большой палец играл на ее чувствительном клиторе.
Эни испытывала этот момент много раз, безмерно расстроенная тем, что не доводила начатое до конца, ее тело так отчаянно жаждало освобождения. Она прекратила попытки наслаждения, когда поняла, что ей нужно было ощущение близости с мужчиной, чтобы достичь кульминации. И теперь… теперь она была здесь с Саймоном, и все, чего она хотела, — это раствориться в удовольствии, которое он ей доставлял.
Она двигала бедрами в такт игре его пальцев, но ее оргазм так и не наступал, вызывая слезы разочарования на ее глазах.
Стон сорвался с ее губ, когда Эни поняла, что ничего не получится.
Его губы были у ее виска, касаясь ее так нежно, что ей захотелось снова разрыдаться.
— Ш-ш-ш… Энжел, все в порядке.
Он убрал влажные пряди волос, прилипшие к ее лбу, его дыхание скользнуло по ее коже как прохладная ласка.
— Все, что тебе нужно… я постараюсь сделать.
Саймон сказал это не надменно, а с таким твердым обещанием в голосе, что Эни открыла глаза.
Темнота не была препятствием для того, чтобы увидеть, как он смотрел на нее, как впитывал каждый нюанс выражения ее лица.
— Не знаю, — прошептала она, сбрасывая последний слой невидимой психологической защиты и полностью обнажая себя.
Такой ее еще никто не видел. Такой ее еще никто не знал.
— Я не… у меня нет большого опыта общения с мужчинами. Поэтому нет оргазма.
Он лизнул уголок ее рта, подмигнул и улыбнулся ей. Улыбка была широкая и лукавая, и Эни никогда не думала, что улыбка партнера может доставить ей такую радость.
Его палец сжался глубоко внутри ее, войдя так глубоко и приятно, что она вскрикнула от экстаза. Это было не похоже ни на что, что она чувствовала раньше.
— Это не проблема. — Его рот снова прижался к ее губам, одной рукой он гладил ее шею. — Потому что это означает, что мы можем попробовать так много вещей. Где твое самое чувствительное место?
Эни обхватила грудь ладонями, и ее щеки залил огненный жар от мрачного удовлетворения в его глазах. Но здесь не было места ни скромности, ни застенчивости, ни стыду. Она была здесь, чтобы испытывать удовольствие.
— А-а-а… и мое любимое тоже, — сказал он с улыбкой и прикусил ее грудь так, что слабая боль сделала удовольствие от движения его пальцев внутри ее сильным, острым и восхитительным. А затем его язык снова оказался на ее соске. — Мне нравится,
