Он говорил уверенно, без тени сомнения, но его слова Элис совсем не понравились.
— В таком случае могу тебе сказать, что я не готова, — сердито сказала она. — И никогда не буду готова! Как ты не понимаешь, что снова расстаться с тобой для меня невыносимо?! Невозможно!..
Слезы заструились по ее лицу, и Джонни взглянул на нее с сочувствием.
— Не плачь, мама. Я ведь по-прежнему буду рядом, просто ты не сможешь меня увидеть.
— Я хочу, чтобы ты был здесь, здесь! — упрямо твердила Элис и даже топнула ногой, словно раскапризничавшийся ребенок. — И я хочу тебя видеть!
— Я знаю. Мне бы тоже хотелось остаться с тобой хотя бы… хотя бы так, как сейчас, но я не могу. Они не позволят. Я должен вернуться.
Он и так пробыл с Элис несколько месяцев. Одно это выходило за рамки любых законов, но Элис этого было мало. Умом она понимала, какого великого дара удостоилась, но ее сердце продолжало желать большего.
— Значит, они злые, — всхлипнула она, и Джонни нежно обнял ее. — Как они не понимают!.. Ты нам нужен… И мне, и Бобби, и папе, и Шарли тоже!..
— Я люблю тебя, мама. Я вас всех люблю, — ответил Джонни, и на мгновение Элис открылась вся глубина этих простых слов. Да и дело было не в словах, а в том всепобеждающем, не ведающем ни преград, ни расстояний чувстве, которое за ними стояло. Оно оказалось намного больше и могущественнее, чем Элис могла себе вообразить. Любовь изгоняла страх и неуверенность, она окружила ее словно облако, и в ней без следа растворилась вся боль, которую она уже испытала и какую боялась испытать снова.
— Ты устал, мой мальчик, — сказала Элис и посмотрела на сына снизу вверх. Слезы все еще блестели в ее глазах, но она больше не плакала. — И я тоже тебя люблю, Джонни.
— Я знаю. Всегда знал, — ответил он, и Элис умиротворенно вздохнула. Кажется, она все-таки сумела сказать ему самое главное — единственное, что имело значение.
Еще некоторое время они стояли в кухне, обнявшись, и ничего не говорили. Наконец, Элис нехотя разжала руки, и они вместе отправились к своим. Шарли и Бобби выглядели счастливыми, довольными и немного сонными. Они уже собирались ложиться, и немного погодя Элис и Джонни тоже пожелали друг другу спокойной ночи и счастливого Рождества и разошлись по своим комнатам.
Джим уже лег в кровать, но еще не спал. Элис собиралась немного почитать перед сном, но вместо этого они с Джимом неожиданно заговорили о том, что Рождество в этом году получилось неожиданно приятным и радостным даже несмотря на то, что с ними не было Джонни. Когда Джим упомянул об этом, Элис почувствовала себя виноватой перед ним, поскольку на самом деле их старший сын был с ними.
— Знаешь, я почему-то спокоен насчет него, — поделился с ней Джим своими самыми сокровенными мыслями. — Мне кажется, сейчас он находится в каком-то очень спокойном и счастливом месте… Не знаю, почему я так решил, мне просто так кажется, и все… — добавил он, обнимая жену за плечи.
— Я тоже так думаю, — ответила Элис и вздохнула, и после этого они долго лежали рядом, и молчание, казалось, только объединяло их. Джим уснул, а Элис еще долго лежала без сна, хотя за сегодняшний день порядком устала. Вглядываясь в темноту комнаты широко раскрытыми глазами, она думала о Джонни. Уже далеко за полночь Элис бесшумно встала и, накинув халат, вышла в коридор. Она уже направилась к лестнице, собираясь спуститься и согреть себе молока, чтобы успокоить разгулявшиеся нервы, как вдруг увидела Джонни, который как раз в этот момент появился из спальни Шарлотты. Все это время он был с ней — держал ее за руку, пока она не уснула. Теперь она спала и улыбалась во сне — может быть, в ее снах нашлось место и ему?
Зашел он и в комнату Бобби. Джонни объяснял брату, почему он не может остаться, почему должен двигаться дальше и как важно уметь хранить в сердце память о тех, кого любишь.
— Значит, ты все-таки уходишь? — спросил его Бобби, но в отличие от Элис предстоящая разлука его, похоже, не пугала. Несмотря на свой возраст — а может, именно благодаря ему, — он не только сумел лучше понять объяснения брата, но и принять их, и теперь в его душе не было ни сомнений, ни страха. Он точно знал, куда уходит Джонни и почему, вот только объяснить это он не мог.
— Да, ухожу, — честно ответил Джонни, который никогда не обманывал младшего брата.
— А ты еще вернешься? — спросил Бобби, и его глаза широко открылись.
— Может быть. Но, если честно, вряд ли.
— Спасибо, что помог мне снова научиться говорить, — торжественно сказал Бобби. — Без тебя вряд ли бы у меня что-нибудь получилось, — добавил он. Джонни-то хорошо знал, что это чистая правда.
Братья некоторое время сидели обнявшись. Потом Джонни накрыл Бобби одеялом, и мальчуган закрыл глаза. Он тоже улыбался во сне, и было ясно — он никогда не забудет своего старшего брата, на которого он становился все больше похож.
Обо всем этом Джонни рассказал Элис, пока они, обнявшись, спускались по лестнице. В самом низу он вдруг спохватился и вернулся к себе в комнату. С минуту Джонни стоял там, оглядываясь по сторонам и думая о том, как сильно ему будет не хватать матери, брата, сестры, отца. Вернувшись в кухню, он напомнил Элис, чтобы она сохранила для Бобби его любимый спортивный джемпер. Он сможет носить его, когда вырастет, сказал Джонни, а до тех пор Шарли тоже иногда может его надевать.
И как только он сказал это, Элис почувствовала, как к глазам снова подступают слезы. Она поняла, что означают эти слова. Пора было расставаться. Когда Джонни хоронили, Элис так и не попрощалась с ним — она просто не смогла подойти к гробу и прикоснуться к холодной щеке сына. Быть может, именно поэтому он и вернулся — вернулся, потому что она так и не сказала ему последних слов. А может, ему действительно нужно было привести в порядок их жизни и научить своих близких жить достойно и счастливо и без него. Как бы там ни было, Джонни завершил все, что должен был сделать, он все устроил так правильно и надежно, как делал все и всегда. За три месяца он сделал счастливыми многих людей, он поддержал и укрепил свою семью, помог выдержать испытание Бекки.
Джонни подождал, пока мать подогреет молоко, а потом сел рядом с ней и стал молча смотреть, как она пьет. Отставляя в сторону стакан, Элис взглянула на сына и поняла, почему не сможет уснуть этой ночью. Значит, он все-таки уходит, отправляется в дальний путь, и она уже никогда-никогда его не увидит. Мысль эта причинила ей такую боль, что Элис не смогла произнести вслух те несколько слов, которые собиралась сказать. Она только несколько раз судорожно сглотнула, и Джонни покачал головой.
