Маленькие сияющие глаза Себа поднимаются, чтобы встретиться с моими. Когда наши взгляды встречаются, он использует все оставшиеся силы, чтобы изобразить удовлетворенную ухмылку. — Это было чертовски фантастично. Смотреть, как они швыряют ее, как футбольный мяч. Отец и сын. Проход за проходом. Удар за ударом.
Мой желудок переворачивается и переворачивается. Я слегка покачиваюсь, чувствуя головокружение от унижения. — Нет ничего более эротичного, чем смотреть, как ломается маленькая душа. — Его мечтательная улыбка скрывает его физическое состояние. — Ты знаешь? Иногда я даже не уверен, что я гомосексуал. Может быть, и нет. Если они не молоды и не хотят, я теряю интерес. Но она. . . — Его глаза блуждают по мне так, что мне хочется обнять себя. — Она была слабой девочкой, когда попала к нам, и посмотри на нее сейчас. Монстр. Диабла . Я горжусь.
Кулак Нейта падает на лицо Себа, с глухим стуком прижимая его к спинке дивана. Осколки глубже впиваются в его плоть.
— Ублюдок!
Лицо Себа озаряется кровавой улыбкой. — Я думаю, что лучшая часть была, когда она истекала кровью. Из ее киски. Из ее задницы. Из ее рта. Боже, на это было прекрасно смотреть. Богатые и титулованные стали бедными и сломленными.
Затем следует еще один удар, и на этот раз я слышу, как трещит нос Себа. Он кричит, затем стонет, затем снова поднимается, выглядя головокружительным и дезориентированным, но до жути счастливым. Он смотрит на меня, склонив голову набок, кажется, его не смущает густая лужа крови, растекающаяся по его белому ковру. Я не могу остановить слезы. Я бы отдала все, чтобы заставить его заткнуться.
— Он знает, что ты забеременела? — спрашивает Себ, и мое зрение затуманивается густым черным туманом. — Что нам пришлось сделать, чтобы прервать твою беременность, чтобы у нас больше не было шлюх, о которых нужно было бы заботиться?
Мои колени превращаются в песок, и я чувствую, как взгляд Нейта медленно вращается в моем направлении. Я поднимаю руку, которая держит пистолет Себа, к его лицу, но меня трясет. Меня так сильно трясет, что я боюсь, что выстрелю в Нейта.
— Горошек? — Я слышу его голос, и впервые он не такой спокойный. Он пугающий. Страшный. Это кошмар. Я качаю головой, утешаясь тем, что слезы невидимы под моей маской Франкенштейна..
— Отойди, — приказываю я. Он делает, как ему сказали, все еще глядя на меня. Я знаю, он сказал, что оружие для киски, но, может быть, я киска. Себ зашел слишком далеко. Нет. Я не сказала Нейту, что забеременела, когда один из этих придурков — черт его знает, был ли это Годфри или его сын — обрюхатил меня. Из-за того, как они абортировали ребенка. . ...Я засунула это так глубоко в затылок, что иногда даже не уверена, что это вообще произошло.
Пистолет качается в моей дрожащей руке, танец огня и ненависти.
— Ты не знал. — Себ облизывает распухшие губы в улыбке. Все его лицо изуродовано и багрово от побоев Нейта. — Выпотрошили, как рыбу, бросили в душ, как шлюху. Она на самом деле хотела оставить этого ребенка, — смеется он. — Глупая маленькая пизда.
Я стреляю в Себастьяна Джеймса Годдарда трижды.
Три пули.
Одна в грудь, одна в лицо, а третья проедает дыру в своем гладком бывшем белом виниловом диване. Я стою там долгие секунды после этого, позволяя ему погрузиться в себя.
Я убила человека.
Я убила человека, который оскорблял меня.
Я убила человека, который убил моего ребенка.
Я убила человека, который больше не похож на человека.
Все еще приросшая к полу, с неподвижными ногами, я не могу перестать смотреть на лицо Себастьяна. Или то, что от него осталось. Там, где раньше был его нос, дыра, из которой льется темно-красная кровь, слизистые сгустки и другие внутренние отходы. Это похоже на внутреннюю часть лазаньи с мясным фаршем после того, как вы споткнулись и она разлилась по всему полу. Что я сделала? Что он сделал?
Мой ребенок.
Кровь Себастьяна на фоне контрастного белого всего остального в комнате прекрасна. Почти живописно. Спокойная улыбка начинает расползаться по моим губам. Но я недовольна. Я в шоке. Рука Нейта находит мою. Он вытаскивает меня за дверь, поднимается по лестнице, и когда он понимает, насколько я не в себе, он дергает меня и засовывает под мышку, как будто я конверт, который ему нужно доставить, и торопливо шагает вниз. Когда мы подходим к грузовику, он пристегивает меня, но остается снаружи.
— Нам нужно бежать, — настойчиво говорю я.
— Мягкие стены, — хмыкает Нейт. — Никто не слышал. Вернусь через секунду.
Затем он снова исчезает между дверями здания.
Я ненавижу, что его нет рядом со мной, параноидальная из-за перспективы быть снова схваченной людьми Годфри, схваченной посреди ночи, не более чем ежедневная газета, которую ваш сосед может захватить с вашего крыльца. Мои опасения, однако, не материализуются. Через несколько минут Нейт запрыгивает на водительское сиденье и уносится с места преступления, бросив что-то в багажник. Пистолет все еще сжат в моей руке. Я отпускаю его медленно, даже не осознавая, что он падает на пол машины, все еще в глубокой травме.
Он подъезжает к офисному зданию, которое я не узнаю, но как только я вижу название Royal Realty, сверкающее золотом над большой вывеской рядом с названиями других корпораций, меня бросает на колени. Компания Арчеров. Зачем он это делает?
— Дерьмо, — бормочет Нейт, и я спешу убрать беспорядок бумажными полотенцами, которые достаю из рюкзака. — Ты в порядке, кексик?
Я киваю, но это только для того, чтобы мне не пришлось лгать. Я не в порядке. Я убила человека, и я не Нейт. Я злее и громче выражаю свою ненависть — я схожу с ума от мести, — но я не такая, как он. Он темный, тихий убийца. Мирный. Его необыкновенно красивое лицо дано ему не случайно. Это чтобы замаскировать все уродливые вещи, на которые он способен, даже не моргнув глазом.
Он не плохой человек, но он справедлив. Даже когда справедливость означает совершение чего-то ужасного. Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и мое сердце набухает, прежде чем разбиться в груди. Я не переживу расставания с этим парнем, но разве у меня есть выбор? Сможет ли он принять и полюбить что-то такое сломанное?
— Я не думаю, что ты должна видеть, что происходит дальше. Но если ты это сделаешь, надень маску. Это место подключено, как чертов Пентагон.
Он нежно целует уголок моих губ, затем надевает маску Гая Фокса и выпрыгивает, открывая багажник и захватывая с собой что-то темное и круглое. Я сижу и смотрю, как он исчезает на подземной парковке здания, бежит по широкой бетонной дороге и проскальзывает под автоматическим шлагбаумом.
Я вспоминаю, как впервые увидела маску Гая Фокса Бита. Он сказал, что выбрал ее, потому что ее было легче всего найти, но я знаю правду. Гай Фокс олицетворяет хаос, анархию и темные дела, которые совершаются за закрытыми дверями.
Он представляет ту часть наших отношений, о которой я даже не знала, что жаждала раньше, но пробудила ту часть меня, о существовании которой я не подозревала.
Я могу быть безжалостной. Я могу убить. Я могу взять у тех, кто заслуживает наказания.
Сила знания о том, что в каком-то смысле он уже исцелил мою душу, заставляет меня надеть маску и толкнуть дверь. Я иду на стоянку. Мои маленькие ступни издают очень тихий звук, но это Нейт. Он знает о моем присутствии.
Есть что-то кинематографическое в видении его огромной, мускулистой спины, когда он сжимает в кулаке короткие волосы Себастьяна. Я не знаю, когда он успел обезглавить моего заклятого врага, но его бледная кожа превратилась из белой в синеватую за то короткое время, что он был мертв. Кровь капает из того, что осталось от его горла, но это скорее раздражающая струйка, как сломанный кран, который капает, капает, капает.
Звук шагов Нейта в его армейских ботинках эхом отдается от стен пустой парковки. Когда он добирается до места для парковки, на котором написано название Royal Realty, он роняет голову, позволяя ей упасть на землю. Опустившись на одно колено, он достает из заднего кармана что-то маленькое и аккуратно кладет рядом с головой Себа. Я делаю несколько запыхавшихся шагов вперед, чтобы посмотреть, что он сделал.
