Это маленькие песочные часы. Что-то, что он, должно быть, купил, когда мы были в Лос-Анджелесе, пока он приносил нам еду.
Время.
Годфри Арчер на исходе.
Я открываю рот впервые с тех пор, как убила Себастьяна.
— Я сожалею, что воспользовалась пистолетом. Я знаю, что оружие для слабаков.
Не жалея на меня взгляда, по-прежнему спиной ко мне, он качает головой.
— Ты смелая. Слишком смелая. Ты сделала то, что должна была сделать, и я уважаю тебя до усрачки. Понятно?
Потребность в том, чтобы он сказал мне, что он все еще любит меня, разрушительна и высасывает из меня кислород. Смерть Себастьяна сейчас меньше всего меня беспокоит. То, что открылось во время этого визита, заставляет слезы бежать одна за другой по моим щекам.
У меня был насильственный аборт от рук Себастьяна и Годфри, когда они узнали об этом.
— Мой мир рухнул в тот день. — Мой голос тихий и грустный.
— Я знаю. Но ты строишь лучше. Более сильнее. У тебя есть это, кексик.
***
Нейт ведет меня в другую грязную комнату мотеля — все они начинают сливаться друг с другом в моей голове — пока я спотыкаюсь, чтобы не отставать от него.
Суть травмы в том, что ты на самом деле не знаешь ее масштабов, когда смотришь изнутри. Однако снаружи Нейт должен видеть что-то невероятно тревожное, потому что он притягивает меня к себе и обнимает так сильно, что мои кости кричат от боли.
— Мне понравилось, — тихо говорю я Нейту в грудь. Его сердце бьется у моего уха в медленном, ровном ритме. У него сердцебиение спортсмена. Еще одна вещь, которая успокаивает. Он выдыхает горячий персиковый воздух в мои волосы.
— Обещай мне, что не сломаешься. Ты так хорошо сегодня поработала. Так хорошо.
— У меня больше нет сил. — Я дрожу так сильно, что натыкаюсь на части его тела, даже не замечая этого. — Во мне больше нет борьбы.
Он обхватывает мое лицо руками, так что я не могу избежать его проницательного взгляда. — Тогда я дам тебе немного своей.
Покачав головой, мне вдруг стало жарко. Так горячо. Очень жарко, слишком жарко. Я ненавижу это место. Эта комната. Эта жизнь. Я ускользаю от его прикосновений.
— Они монстры, но они заплатят за то, что сделали с тобой, все они. Однажды, когда все это закончится, однажды, когда-нибудь в будущем, у тебя будет все. Обещаю. Большой вздутый живот от мужчины, которого ты любишь.
Ты, я хочу кричать. Ты мужчина, которого я люблю. Только мы пообещали друг другу, что попрощаемся. Зная, что сейчас я слишком облажалась, чтобы столкнуться с отказом, я все равно ставлю себя в самую уязвимую ситуацию, в которой когда-либо была. Отказ может убить меня, но у меня нет выбора.
Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с ним, и мои губы сжимаются.
— Я хочу пойти с тобой. Забудь об Айове. Забудь мои глупые мечты. Могу я пойти с тобой, Кристофер Делавэр?
Его великолепное лицо растягивается в дерзкой ухмылке, и мое сердце замирает в груди.
— Мисс Кокберн, я думал, вы никогда не спросите.
Я слишком измучена, потрясена и раздражена, чтобы улыбаться. Но он поднимает меня в стиле медового месяца и несет в грязную постель. Мы держим взгляды друг друга, как будто ни один из нас не верит, что мы достаточно хороши, чтобы другой человек остался рядом. Где-то под болезненным напоминанием о моей беременности. . .Я спокойна. Теперь у меня есть дом, и это с Нейтом.
Мы засыпаем как два мертвеца через некоторое время после того, как солнце скрывается за горизонтом. Мне кажется, мне никогда в жизни не было так грустно. Но я счастлива, и растеряна. Надежна и безнадежна. Я в полном беспорядке. Я - его беспорядок. И это что-то.
Это много.
И когда я засыпаю, я удивляюсь. . .Может ли это быть все ?
НЕЙТ
Ослепленный всей этой беременностью, я ловлю себя на том, что смотрю на нее, пока она тихо храпит, измученная жизнью. Иисус бля. Эта девушка столько пережила и повидала за свои двадцать пять лет жизни. Ее багаж должен весить около пятисот тонн. Но я с радостью возьму на себя любое дерьмо, которое она носит в своем сердце, если это означает проводить с ней время.
Она хочет, чтобы мы держались вместе. Я тоже этого хочу. Хоть я и знаю это, это не меняет того факта, что мне нужно свалить из штата, из страны до конца недели. Сегодня воскресенье — через день после того, как она убила Себастьяна — и она не выглядит готовой встать с постели. На самом деле, это чертовски преуменьшение. Правда в том, что ее лицо уткнулось в подушку, она плачет, плачет, плачет. Удивительно, но у нее не кончаются слезы.
— Нам нужно встать.
— Я хочу увидеть своего брата.
— Сначала мы убиваем Годфри.
— Нет. Я хочу поехать в Вальехо прямо сейчас.
— Ни за что, Кокберн. Вычеркни эту мысль из головы. Мы не приблизимся к этому месту, пока не прикончим Годфри. Возможно, это подстава. — Это подстава .Она слишком отвлечена горем, чтобы увидеть это. — Собирайся.
— Нет. Мне нужен Престон.
Черт побери.
Я начинаю подозревать, что она на грани депрессии. Я не могу этого допустить. Ей нужна доза адреналина, и, поскольку я не могу пытаться улучшить ее настроение, у меня есть идея получше. Идея, которая может принести нам обоим много пользы, хотя это очень плохой поступок.
— Вставай, блядь. Мы уходим. — Я бросаю ее рюкзак на кровать, в которую она зарылась. Она не реагирует, поэтому я приказываю ей снова. По-прежнему ничего. Я могу понять ее душевное состояние, даже то, что она чувствует. В конце концов, я потерял мать и даже не смог присутствовать на ее похоронах. Но у нас нет времени на ее мысли. Она может дуться сколько угодно, когда мы закончим. Я хватаю ее за руку и дергаю вверх, притягивая к своей груди.
— Ты переживешь, слышишь? — Я рычу ей в лицо. Она не смотрит на меня, просто опустила плечи и позволяет мне проводить ее к двери и в другую машину, которую мы угнали, чтобы замести следы. На этот раз я выбрал Камаро. Для нашего следующего акта нам понадобится что-то быстрое.
Мы едем в Данвилл, двигаемся на восток. В какой-то момент она перестает дуться и поворачивается ко мне. Я вижу, насколько она опустошена, по тому, как ее скулы ввалились, а глаза закрыты. Глаза Прескотт блестели для меня в темноте, когда я каждую ночь спускался в подвал.
— Куда?
— В Блэкхок. — Я переворачиваюсь на заднее сиденье, продолжая вести машину, и вытаскиваю две маски из сумки Walgreens. В этот момент этот чертов мешок может написать о нас гребаные мемуары. — Надень ее после того, как мы пройдем через ворота.
Блэкхок — закрытый поселок, но Прескотт врывается сюда. Она жительница. Вообще-то, я тоже мог бы войти, учитывая, что технически я все еще работаю там. Но нам нужно быть быстрыми, когда мы убегаем, потому что богатые люди очень чувствительны к краже их дерьма.
И я собираюсь украсть какое-то дорогое гребаное дерьмо.
Она трет лицо, поднимает глаза и вздыхает.
— Что ты задумал?
— Ничего хорошего, как обычно.
Я подвергался сексуальным домогательствам в течение нескольких месяцев. Не с такой жестокостью, как с Прескотт, но все же достаточно, чтобы чувствовать себя чуть менее виноватым.
Мы без проблем въезжаем в ворота, и я оставляю двигатель включенным, когда паркуюсь примерно в сотне ярдов от дома миссис Хэтэуэй. Я узнал ее расписание, когда был ее помощником, и я знаю, что сегодня она и Стэн играют в теннис у Симпсонов. К сожалению, мне приходится делать это в солнечное воскресенье, на улицах относительно многолюдно (хотя в сонных кварталах Блэкхок меньше), и будет чертовски весело, если дела пойдут плохо. Я жестом приглашаю Горошка сесть за руль.
— Нам нужно будет ехать быстро. Ты водишь как цыпочка? — Я бросаю на нее укол, любопытно посмотреть, сохранились ли у нее эти инстинкты убийцы.
— Нет, но трахаешься ты точно как телка, — кусается она. Я поворачиваюсь в ее сторону и хватаю свои причиндалы, уже направляясь через дорогу к особняку миссис Хатауэй.
