— Вы — мистер Рольс.
— Почему вы так уверены в этом, а?
— Мне как-то зимою показали вас вечером, когда вы обходили магазин с мистером Крофтом.
— Никому нет дела до меня. Кто указал меня?
— Боюсь, что я забыла, — сказала девушка, едва сдерживая свое возмущение. — Это было так давно.
— Вы как будто совершенно уверены, что это лицо не ошиблось.
— Я считаю это не подлежащим сомнению.
— Опасно принимать чужие слова на веру. Советую вам не делать этого, мисс Чайльд.
И он продолжал внимательно смотреть на нее. Его старые глаза не упустили ни одной черточки на ее резко очерченном гордом, привлекательном лице, ни одного изгиба ее стройной фигуры.
— Мне думается, вы не забыли, кто указал вам меня, — стал он настаивать после небольшой паузы. — Подумайте еще. Это может окупиться…
— Не помню, сэр.
— Ну, ладно, в таком случае оставим это пока. Перейдем к другому. Я слышал, вы выказали большую находчивость и мужество утром, затушив пожар.
«Ах, может быть, в конце концов, дело только в этом», — подумала Вин.
— Я действовала под впечатлением момента, — сказала она. — Тут нет никакой заслуги.
— Ну, я буду склонен думать иначе, когда дело дойдет до ликвидации происшествия. Это зависит от многого. Но мы понемногу дойдем до этого. Вы англичанка, не правда ли?
— Да.
— Гм… Вы выглядите так, точно в вашем семействе имеются титулованные особы. Так ли это?
Вин показалось, что ее предприниматель, очевидно, думал пошутить, но лицо его было серьезно и даже выражало явное любопытство.
— Нет, мы не имеем никого, — ответила она улыбаясь.
— И никаких титулованных родственников?
— У нас есть отдаленные родственники, обладающие титулом, — отвечала она. — У нас, в Англии, почти все имеют кого-нибудь в этом роде.
— Какой у них титул?
— Троюродный брат моего отца — граф.
— Граф, вот как? Это ведь считается у вас довольно высоким титулом, если не ошибаюсь. Есть ли какие-нибудь шансы, чтобы его унаследовал ваш отец?
На этот раз Вин позволила себе рассмеяться. Что за странный старик! И это отец господина «Джилидовский Бальзам»!
— Нет, ни малейшего шанса, — ответила она. — Наш родственник, лорд Гленнелен, имеет шесть сыновей. Четверо из них женаты и у них ежегодно появляются новые сыновья. Не знаю, право, сколько уже имеется их. При том, я уверена, что они даже забыли о нашем существовании.
— Ну, значит, тут вам не на что рассчитывать!
Мистер Рольс неохотно расстался с графством.
— Но кто такой ваш отец?
— Священник, — ответила Вин. — И при том без средств, иначе я никогда не попала бы в Америку.
— Я полагаю, вы тогда вышли бы там замуж за какого-нибудь молодчика. Чем вы зарабатывали на жизнь у себя дома?
— Я не начинала зарабатывать до того времени, пока не поступила к мадам Надин… известной модистке… взявшись быть одной из ее моделей на «Монархе», чтобы обеспечить себе бесплатный переезд через океан. Я думала, что сумею наверняка создать себе положение в Нью-Йорке.
— Да, таковы, полагаю, были ваши надежды. Вы откровенны…
— Легко признаваться в утраченных иллюзиях.
— Девушка может создать себе положение различными путями. Мы с вами, может быть, сумеем столковаться… Итак, вы были одной из моделей, когда впервые встретились с моим сыном…
Вин не была бы живым человеком, если бы эта стрела не попала в цель, в особенности после того, как потешные расспросы старика усыпили ее подозрительность. Она задрожала, и яркий румянец окрасил ее щеки. Тем не менее, его пронизывающие глаза не прочли в ее взгляде сознания виновности.
— Да, — решительно ответила она. — Он купил у нас платье для своей сестры.
— У молодых людей всегда найдется тот или иной предлог. Что еще он делал?
— Дал нам патентованное лекарство. Мы все ужасно страдали морской болезнью.
— Неужели вы хотите сказать мне, что он влюбился в вас, когда вы страдали морской болезнью?
— Я совсем не говорю вам, что он влюбился в меня, м-р Рольс.
— Еще бы! Но, видите ли, я заставил вас признаться.
— Мне не в чем признаваться.
— Ладно, дело на чистоту, так или иначе. И это возвращает нас к пункту, которого я хочу коснуться. Я имею в виду утреннее происшествие. Вы говорите, что не заслуживаете благодарности. Ну, а я полагаю, мне следует поблагодарить вас, выдав вам награду…
— Я ни за что не возьму ее! — вскричала Вин.
— Подождите. Дайте мне объясниться, — сказал старик. — Я имею в виду не какое-нибудь украшение, не медаль или серебряную чашу для добродетельных девушек. Я имею в виду кругленькую сумму, достаточно крупную, чтобы сразу убить двух зайцев. Люди не осведомленные будут думать, что это за спасение жизни. А люди посвященные (то есть я и вы, и больше никто) будут понимать, что это за спасение моего сына. Тут нет ничего оскорбительного для вас. Я хотел бы устроить дело деликатно, мисс. Спасти его от ошибки.
— У вас странное представление о деликатности! — воскликнула Вин. — Вы предлагаете мне вознаграждение, если я… если я… даже не могу выговорить это!
— Но я могу, — хладнокровно отозвался старик. — И я даже скажу, сколько я намерен предложить. Может быть, это поможет вам развязать язык. Я дам вам 10.000 долларов. Не поможет ли это вам составить себе положение в Нью-Йорке?
— Будь то десять миллионов, это не составит разницы, — бросила ему молодая девушка. — Я…
— Ну, вы слишком высоко цените моего сына Питера. Если он женится на вас, моя милая, он не будет стоить миллионов или даже тысяч, говорю вам прямо. Он не будет стоить ни копейки. Вам лучше принять мое предложение, пока я не взял его обратно, и бросить Питера. Может быть, при десяти тысячах долларов один из ваших юных кузенов с графской короной найдет вас достойной себя…
Никогда Вин не приходило даже в голову, что возможно так кипеть от негодования, как кипела она теперь. Она готова была уничтожить этого ненавистного старика. Однако, к своему удивлению, она заговорила тихим сдержанным голосом.
— Не продолжайте, пожалуйста, — предупредила она. — Я полагаю, вы даже не даете себе отчета в том, как отвратительно вы оскорбляете меня. Человек, который может говорить такие вещи, не в состоянии понимать этого. И только такой человек мог вообразить, что я не отвергаю его деньги, а добиваюсь большей суммы. Я хотела сказать, что вы можете уберечь своего сына и свой карман тоже. Ни тот, ни другой никогда не подвергались опасности с моей стороны.
— Ну, парень чувствует не так, — Питер-старший намеренно цедил слова. — Если бы он чувствовал по иному, я не послал бы за вами.
