– Да уж, боевая была прабабулька. – Взяв бутылку, Гриша взболтнул ее. – Ярая революционерка, жена комбрига. Будешь водку? Для примирения.
Сморщившись, Маруся отрицательно завертела головой и постучала ладонью по книге.
– Странно, а она про языческие привороты, про лечение душевных болезней, про травы…
– Да уж, баба Вера лечила все наши детские болячки и мамины в свое время. – Разливая сорокаградусную, Гриша не смотрел на любовницу. – Выслушает участкового врача – и в лес, за травами. Это летом, а зимой из чемодана доставала сушеные травки, каждая в отдельном кулечке.
Повернувшись уходить, Маруся проговорила через плечо:
– Пойду спать, завтра домой.
– С какого перепугу? – обиделся Гриша, рассчитывавший на двухдневный сексуальный кросс.
– Мама звонила, просила вернуться, с головой у нее что-то, – уверенно соврала Маруся. – Я лягу в дальней комнате, книжку почитаю.
– Обиделась. Ладно, иди, впитывай женскую мудрость. – Взяв со стола дешевые сигареты Саныча, закурил. – Кстати, та комната бабушки, то есть прабабушки Веры. Увидишь ее – передавай привет. – Дождавшись разлива водки, он взял свою стопку, но от чокания отклонился. – Ну, Саныч, не чокаясь, за помин души бабы Веры.
В окно дальней комнаты, выходившее в сад, втягивался тяжелый, любовно одуряющий запах белого шиповника.
Пристроив на коленях книгу, Маруся с удовольствием читала старинные тексты при свете неяркого ночника. Особенно ей понравился приворот, то есть присушка на любимого. Не поленившись, она встала с кровати, достала из сумочки ручку, нашла магазинный чек и переписала текст. Стала читать дальше, но задремала.
Прабабушка Вера неслышно появилась у кровати и кашлянула, привлекая к себе внимание. В ситцевом летнем платье, с платочком на голове, она выглядела лет на семьдесят, не больше. Такая обыкновенная, но слегка прозрачная.
– Сознательный приворот еще никому долгосрочного счастья не принес, – благожелательно прошелестела она нездешним голосом.
– А бывает бессознательный? – заинтересовалась Маруся и тут же поняла, кто перед нею. – Ой, добрый вечер, бабушка Вера.
– Добрый. Правнучка моего хочешь приманить.
Старая женщина не спрашивала, она утверждала, и врать ей было бесполезно.
– Хочу.
– Да почто он тебе? – Неслышно переступив в сторону окна, старческая фигура подвисла у окна, разглядывая сирень. – Забыла, как пахнет, и теперь не вспомню. Наслаждайся, Маруся, пока есть время. Каждым днем. – Голос бабы Веры был ровным, без эмоций. – Характер у Гриши вредный, парень он гулящий… Хотя он хороший и веселый, девки таких любят. А вот старшенький правнук, Виктор, совсем другой… Но дело твое, попробуй.
– Обязательно попробую. – Только теперь мурашки страха перед неведомым поползли по коже Маруси, но она прибавила веселости в голосе. – Не зря же мне попалась ваша книга.
Медленно передвигаясь по комнате, старая женщина оказалась у двери.
– Не зря, тут ты права. – Бабушка не переставала улыбаться.
Абсолютно перестав бояться симпатичного привидения, Маруся улыбалась в ответ.
– А вы мне снитесь?
– Нет, я тебе вижусь.
И женщина растаяла.
Ближе к утру Гриша постучался в запертую дверь, но Маруся ему не открыла.
В Москву она ехала одна. За завтраком, включавшим в себя то, что осталось с ночи, сославшись на похмелье, Гриша демонстративно выпил кружку холодного пива и отказался вести машину.
– Жди до завтра, – не терял он надежды на приятные действия в постели.
– Нет, поеду сегодня.
Наскоро вымыв посуду и прибрав на кухне, Маруся, как была в мужской майке и одолженных у Гриши бриджах, прихватила пакет с офисным костюмом и сумку и заглянула в гостиную, куда Гриша переселился допивать пиво под вяленую рыбку.
– Я поехала. Пока.
Демонстративно попрощавшись с нею на крыльце дома, Гриша провожать не пошел.
Сидя в полупустом вагоне электрички, Маруся вспоминала обиды последних двух лет.
Как только она устроилась бухгалтером в крупный строительный холдинг, на нее «положили глаз» сразу два брата – Виктор и Григорий.
Старший, Виктор, настроенный родителями, потомственными строителями, на яркую карьеру, вплоть до министерского кресла, руководил холдингом со всей страстью прирожденного бизнесмена: дневал и ночевал на работе, ездил на стройки и проверял качество работы и сроки выполнения сдачи объектов.
Для личной жизни за ним пять лет числилась жена Леночка, выбранная опять же мамой с папой из проверенной годами приличной семьи. Но Леночка сбежала с шофером Виктора, с которым проводила больше времени, чем с мужем. Виктор стал работать еще больше.
Как часто бывает, младший сын Григорий рос балованным, учился средне, и в строительную академию его впихнули на платное отделение. В отличие от брата Гриша институт окончил не с красным дипломом, с обыкновенным, синеньким. За пять лет посещения академии он заработал больше десятка приводов в полицию за дебоши в ночных клубах и ресторанах и кучу скандалов со студентками от первого до пятого курса и подозревался в адюльтерах с преподавательницами заманчиво опытного возраста «за тридцать».
При ухаживании за дамами Виктор старался находить жертвы на стороне, придерживаясь принципа «женись поближе, гуляй подальше», Гриша особо моральным аспектом не заморачивался и «топтал поляну», где было удобнее.
При разнице в пять лет братья были поразительно похожи внешне и разительно отличались внутренне. Оба среднего роста, русые, с серыми глазами и средней упитанности, они и одевались по-разному. Виктор – классически. В костюме либо в рубашке с брюками строгого покроя. Гриша, числящийся коммерческим директором, ходил в джинсах и рубашках свободного кроя, а часто в униформе байкера, со шлемом под мышкой.
Холдинг и его филиалы держались на энергии и профессионализме Виктора.
Но Гриша своим обаянием и оптимизмом создавал прекрасное настроение вокруг себя, поднимал дух сотрудников комплиментами, коньяком и обещаниями высоких заработков. Виктор подписывал приказы о премиях с усталым лицом и на Восьмое марта просил Гришу вручить оплаченные им букеты сотрудницам.
И в ухаживаниях за Марусей произошел предсказуемый казус. Стоя около молодой женщины, Виктор потел от волнения, мычал про возможность посетить интересную выставку в Пушкинском музее и пересылал ей на дом букеты через цветочную фирму, без своей визитки.
В приливе влюбленности Маруся приписывала букеты, всегда среднего размера и сделанные одинаковой пестрой «клумбочкой», Григорию. А тот и не знал о подобном виде ухаживания. Он, словив заинтересованный взгляд очередной офисной красоточки, отвез вечером Марусю в ресторан, а после к себе домой.
