— Я думал, ты уже на полпути к Беркширу.
— Я решила не ездить. Просто не могла. Не хотела оставить недосказанность между нами.
Видя ее волнение, Зак взял ее за руки.
— Шона, будь добра, расскажи мне все.
Мысль о неминуемом признании была ей ненавистна, но какое это имело значение теперь, когда она решила склониться перед ним? Она начала объяснять, говоря с большим трудом:
— После театра, когда я все как следует обдумала… Ужасные вещи мы друг другу наговорили. Я поняла, ты, должно быть, решил, будто я против Виктории. Мне очень жаль, если это так, Зак. На самом деле я просто растерялась. Должно быть, всему виной моя ревность к Кэролайн. Я подумала, ты можешь до сих пор испытывать чувства к ней, хотя все отрицаешь, и, возможно, даже сожалеешь, что женился на мне. — Почувствовав подступающие к глазам слезы, Шона вырвала у Зака руки и отвернулась.
Он озадаченно нахмурился, обнял ее за плечи и прижал к груди.
— Если хочешь спросить, сожалею ли я, что не взял ее в жены, ответ будет отрицательным, — прошептал он, касаясь губами пробора в ее золотистых волосах. — Ты единственная женщина, на которой я когда-либо хотел жениться. Поверь мне, милая. Тебе нечего опасаться. К Кэролайн у меня нет чувств. Прошу, прости, если невольно ввел тебя в заблуждение.
Порывисто развернувшись, Шона обняла мужа, ткнувшись головой ему в грудь, а он крепче прижал ее к себе.
— Ты восхитительная, храбрая, невероятно красивая женщина, — прошептал Зак. — Как ты могла допустить дурные мысли? Я никогда не желал причинить тебе боль. Я люблю тебя, Шона. Разве может быть иначе? Я люблю тебя больше всех на свете.
У нее перехватило дыхание. Подняв голову, она посмотрела ему в глаза, чувствуя себя счастливой и защищенной. Все тревоги прошлых дней, недель и месяцев, прошедших с момента их знакомства, развеялись.
— Но ты никогда мне этого не говорил.
— Потому что мне потребовалось время, чтобы это понять, — мягко объяснил он. — А потом, между нами столько всего случилось, я боялся признаться, пока не представится шанс завоевать твое уважение. Я люблю тебя, дорогая Шона, всем сердцем.
Она верила ему, но мысль о Кэролайн не отпускала.
— А что с Кэролайн?
— Я же сказал. Она ничего для меня не значит. Хочу, чтобы ты, а не Кэролайн оставалась рядом со мной до конца моей жизни.
Уловив в его голосе нежность, Шона отклонилась, чтобы посмотреть в суровое лицо. Проникающий через окна солнечный свет падал на его густые волосы, придавал особую ясность глазам, в которых светилась любовь.
— Я думала, что потеряла тебя, — прошептала она слабым голосом. — Эта мысль была мне невыносима.
Зак удивленно изогнул губы.
— Поэтому ты собиралась в Беркшир?
— Отчасти.
— В таком случае позволь мне поискать решение проблемы. Прошлой ночью, проводив тебя, я серьезно призадумался. И понял, что хочу тебя. В тот самый момент, как собрался поехать к тебе, пришел человек от миссис Янг с известием о болезни Виктории.
— Если бы я только знала. А мать девочки приезжала навестить ее?
Зак покачал головой и откинул волосы со лба:
— Еще нет.
— Но ей ведь сообщили о болезни дочери?
— Разумеется, да, но Кэролайн такая эгоистичная дрянь. До сегодняшнего дня я и не осознавал этого. С самого рождения Виктории она не испытывала к ней материнских чувств. Представления не имею, что творится у нее в голове и что делает ее такой, какая она есть. Возможно, это результат разочарования, вызванного строгим воспитанием и браком с не менее строгим и суровым лордом Доннингтоном. Или, быть может, в ее семье есть какой-то передающийся по наследству изъян. Однако человек она неплохой и никогда не причинит зла Виктории.
Внезапно Шона заметила в глазах Зака проблеск боли. Он был глубоко уязвлен предательством Кэролайн по отношению к собственной дочери. Шона попыталась скрыть шок, не в силах понять, как мать может отвернуться от ребенка, когда он больше всего в ней нуждается.
— Ты рассказал мне о случившемся между вами, Зак. Это не мое дело. Меня заботит лишь благо твоей дочери. Маленькая девочка, я так считаю, не может обходиться без матери.
Зак презрительно скривил губы:
— Обычно так и есть, но ничто в поведении Кэролайн по отношению к Виктории не является обычным.
— Это я уже поняла, однако считаю ненормальным, что мать коварно бросила свою плоть и кровь. Неужели не осознает, что ее поступки свидетельствуют о безнравственности? — взорвалась Шона, не в силах скрывать гнев.
— Я прекрасно это понимаю, леди Харкот, — раздался женский голос. — Можете думать обо мне все что угодно, но, как бы это ни выглядело со стороны, моя дочь мне вовсе не безразлична.
Зак напрягся, когда, обернувшись, увидел в дверях Кэролайн. Одетая в элегантное платье и по привычке держащая подбородок высоко вздернутым, она медленно прошла в комнату.
— Значит, ты все же решила приехать и справиться о здоровье Виктории, Кэролайн. Надеюсь, ты хорошо спала?
Кэролайн изо всех сил крепилась, готовясь к неминуемой, как ей казалось, битве, признаки которой читала в холодных глазах Зака.
Шона отступила от мужа:
— Прошу меня извинить. Я подожду в другой комнате, пока вы поговорите.
— Нет. — Зак схватил ее за руку. — Останься, Шона. Ты моя жена и имеешь право услышать все, что хочет сказать Кэролайн. — Он вперил в леди Доннингтон ледяной взгляд. — Что, черт побери, нужно сделать, чтобы заставить тебя полюбить Викторию?
— Мне очень жаль. Меня не было в городе. Я только что вернулась. Понятия не имела, что Виктория больна, поверь мне. Я приехала бы сразу, если бы знала. Миссис Янг сказала, что худшее, слава богу, позади.
— Вот уж верно, — холодно процедил Зак. — Когда дети заболевают, от родителей ожидается разумное поведение, а не уклонение от ответственности. Болезнь дочери и твое равнодушие укрепили меня в желании забрать ее у тебя. К несчастью, в Англии не существует законного способа усыновления детей, но, довожу до твоего сведения, я намерен через суд добиться опеки над Викторией.
Глядя на него, Кэролайн обдумала его слова и кивнула. В ее глазах отразилось новое чувство — угрызения совести.
— Препятствовать не стану, даю слово, подпишу все необходимые бумаги. Понимаю, я совершила ошибку, не сумела стать хорошей матерью.
— Верно подмечено! — рявкнул Зак, удивленный слезами в ее глазах. — Что такое, Кэролайн? Раскаиваешься?
Она побледнела и вдруг показалась покорной и робкой.
— Сожаление — ужасное чувство, — надтреснутым голосом произнесла она. — Отравляет человека, никогда не оставляя в покое. Я не горжусь тем, как обращалась с дочерью. — Она умоляюще посмотрела на Шону. — Я все гадала, рассказал ли вам Зак о Виктории. Теперь точно знаю. Надеюсь, вы полюбите ее так же искренне, как если бы она была вашей собственной дочерью. Надеюсь также, вы позволите мне писать ей от случая к случаю и видеться. Буду очень вам признательна. Вы ведь не станете чинить мне препятствий, не так ли? Я все же ее мать.
