С тех пор Пикассо, конечно, изменился, и теперь он одевался респектабельнее и дороже, однако деньги предпочитал тратить на приобретение каких-нибудь экзотических вещей, которые возбуждали его воображение, и щедро помогал неимущим собратьям.
Кстати, об экзотических вещах. Собирать их Пикассо начал еще на бульваре Клиши, в монмартрский период своей жизни. Эти старые вещи сопровождали его всю жизнь, вызывая бешенство сначала Фернанды, потом Ольги, потом тех, кто ее сменил: мебель времен Луи-Филиппа, обитые шелком диваны, старинные ковры, картины, музыкальные инструменты и, конечно, негритянские безделушки, которые Пикассо начал коллекционировать под влиянием Матисса, Дерена и Вламинка, открывших негритянское искусство раньше его. Шкафы, столы, стулья загромождали стеклянная посуда, бутылки в форме Вандомской колонны и Эйфелевой башни, цветные коробочки из ракушек, хромолитографии с инкрустацией из соломы, старинный фаянс…
Среди этих вещей лишь немногие были и впрямь ценны: для Пикассо главным в вещи была необычность и затейливость, совершенство и подлинность стояли на каком-то там месте. Именно поэтому так разочарованы будут позже хранители Лувра, куда вдова Пикассо и его сын передадут коллекцию после его смерти. Исключение составят некоторые картины, полученные Пабло непосредственно от Матисса, Руссо и других художников из их собственных рук, все прочие вещи оказались если не фальшивыми, то третьесортными. Но это еще когда будет!
Пока же Пикассо собирал безделушки, а Ольга с упоением кружилась, как принято выражаться, в вихре светских удовольствий.
Ей нравились обеды в дорогих ресторанах, приемы, балы парижской знати. Ольге даже удалось на какое-то время отдалить от художника его богемных друзей. Ну а о своем артистическом прошлом она забывала так старательно, как будто не на сцене лучших театров мира танцевала, а задирала ноги в «Мулен-Руж». Забавно, однако тем же путем в свое время проходила прекрасная Фернанда!
Иногда Пикассо размышлял о том, что женщины безумно однообразны. Фернанда, когда у ее любовника завелись деньги, тоже загорелась страстью к респектабельности. Переселившись в буржуазную квартиру на бульваре Клиши, Фернанда мигом почувствовала себя настоящей буржуазкой. Она играла роль светской дамы, назначала дни приема, приглашала на чай, наняла прислугу, которой нечего было делать… Фернанда влюбилась в свою респектабельность!
Она обожала синема и перенимала повадки роковых женщин с экрана: шила себе экстравагантные туалеты, заказывала шляпы, напоминавшие голубятни в Ботаническом саду… Она производила фурор своими ошеломляющими туалетами и сопровождавшим их хмельным ароматом ее любимых духов «Сердце Жанетты». Вообще у Фернанды была страсть к духам. Однажды все сто франков, которые дал ей Пикассо на неделю на продукты, она истратила сразу, купив флакон самых модных и дорогих духов «Дым»: они были невероятно красивого дымчатого оттенка, но не имели никакого запаха!
Впрочем, у Ольги запросы были не экстравагантные, а вполне изысканные и аристократические. Однако хороший вкус, как известно, дорого стоит. Но Пикассо, на счастье свое и своих женщин, никогда не был скупым.
В сентябре 1918 года Пикассо и Ольга вместе с «Русским балетом» поехали в Лондон: Пабло был занят в оформлении балета «Трикорн». Вся труппа и чета Пикассо тоже жили в роскошном отеле «Савой» и посещали все приемы, которые были устроены в честь великого Дягилева.
Пикассо был в моде, его недавняя женитьба вызвала фурор, так что он и Ольга повсюду оказывались в центре внимания. Постепенно Пикассо ощутил вкус к такой жизни и втянулся в нее. Ну а ноблесс оближ, как известно! Он заказал себе множество костюмов и рубашек, надел безупречный смокинг, начал носить золотые часы в жилетном кармане… В своем дендизме он почти перещеголял величайшего денди Стравинского, которым Пикассо всегда восхищался: горчичного цвета брюки русского композитора когда-то казались Пикассо верхом изящества. Надо ли говорить, что его первой данью богине Моде были совершенно такие же брюки?
А впрочем, если честно, он никогда не относился к своим одеяниям всерьез – они были для него частью маскарада, мистификации, которые он так любил. К примеру, на один из балов он явился в костюме матадора. Ольга чуть не умерла от ужаса.
Впрочем, носил ли Пикассо брюки горчичного цвета или синий комбинезон, он работал с прежним маниакальным упорством. Писал портреты Дягилева, Стравинского, Бакста, Кокто. Любимая Ольга была его постоянной моделью. Ее портрет Пикассо нарисовал для своей первой литографии, которая была использована для пригласительного билета на его выставку.
Многие из рисунков тех лет своим классицизмом и безупречным совершенством напоминают работы Энгра. Ведь Пикассо Энгра обожал! Говорят, одной из характерных сторон его творчества было то, что он постоянно «тосковал по Энгру». Когда он был особенно доволен какой-то своей работой, то с восторгом таращился на себя в зеркало и шептал:
– Вылитый Энгр!
Впрочем, надолго реализма не хватило. Во многих работах стала появляться карикатурность. Вообще именно в те годы Пикассо додумался до гениального заявления: «Искания в живописи не имеют никакого значения. Важны только находки. Мы все знаем, что искусство не есть истина. Искусство – ложь, но эта ложь учит нас постигать истину, по крайней мере ту истину, какую мы, люди, в состоянии постичь».
Искания в живописи не имеют значения… А как насчет исканий в семейной жизни?
4 февраля 1921 года у Ольги и Пабло родился сын Поль (Пауло). Хохоча, вспоминал Пикассо друга прежних лет Макса Жакоба и его настойчивое желание называть друга именно Полем. Неведомо, вспоминал ли художник пророчества Жакоба, многие из которых сбылись со стопроцентной точностью…
Пикассо ощущал огромное счастье. В сорок лет он впервые стал отцом! Он ужасно гордился собой и до бесконечности рисовал Ольгу и сына, помечая на каждом наброске, рисунке не только день, но и час. Все они выполнены в неоклассическом стиле, а женщины в его изображении напоминают олимпийские божества.
Ольга относилась к ребенку с почти болезненной страстью и обожанием. Она надеялась, что рождение сына укрепит семью, в фундаменте которой появились первые трещины: увы, ее муж постепенно возвращался в свой мир, куда ей не было доступа и куда она боялась заглядывать.
Конечно, муж ей достался, мягко говоря, непростой…
Он жил во имя искусства, и реальность была для него всего лишь моделью для картин. Например, узнав о смерти Аполлинера, который после тяжелого ранения на фронте скончался в ноябре 1918 года, Пикассо был поражен увиденным в зеркале выражением своего лица, на котором отразился беспредельный ужас и горе. Он тут же взял холст и написал автопортрет, хотя вообще-то автопортреты не любил, писал их редко и даже считал зеркало глупым изобретением. Ольгу этот случай потряс.
