Тем более чувство гнева было для нее более комфортным, чем острое физическое восприятие этого мужчины.
— А что там? — безразлично спросила Брин.
— Ничего особо примечательного, — сухо ответил Алехандро. — Но у меня там деловая встреча, а вы с Мигелем могли бы прогуляться по деревне, а потом мы вместе пообедали бы.
Она подозрительно посмотрела на него, и Алехандро уже готов был пожалеть о своем предложении.
— Я просто подумал о вашей вчерашней просьбе посмотреть остров.
— Полагаю, что нас с Майклом будут сопровождать совершенно неуместные там вооруженные охранники, и непременно в черных очках. — Брин не скрывала сарказма.
— Они не вооружены, — едва сдерживая себя; ответил Алехандро.
— Но в черных очках?
Несмотря на раздражение, Алехандро не мог не отметить, как черный бикини оттеняет золотистый загар Брин, который она быстро приобрела здесь.
— Вы проявляете ребячество…
— Я? Впрочем… прошу меня извинить. Просто впервые меня где-либо будет сопровождать охрана.
Она понимала, что Алехандро печется о безопасности Майкла, но ей не нравилось, как он это делает.
— Полагаю, вам придется привыкнуть к этому, во всяком случае, на время вашего пребывания здесь.
Брин посмотрела на Майкла, который подплыл к бортику бассейна.
— Твой папа приглашает нас поехать с ним в городок, который называется Дейа, — мягко сообщила она, не желая, чтобы Майкл почувствовал напряжение между ней и Алехандро.
Она здесь для того, чтобы помочь наладить взаимоотношения отца и сына, а не усугублять и без того сложную ситуацию. Хотя Майкл, казалось, начал привыкать к новой жизни — прошлой ночью он впервые не проснулся от плача, зовя Джоанну и Тома.
Брин же ночью было не до сна. Она сидела на балконе своей спальни, пытаясь успокоиться после очередной стычки с Алехандро, когда увидела его, направляющегося к гаражам. Несколько минут спустя на дороге появился спортивный автомобиль и быстро исчез за поворотом.
Десять часов вечера — довольно позднее время, чтобы покидать дом.
В процессе их юридического противостояния Брин узнала, что у Алехандро нет ни жены, ни невесты, но это еще не означало, что в его жизни не было женщины вообще.
Это не мое дело, сказала себе Брин. Она, конечно, хотела участвовать в жизни Майкла и после того, как закончится этот месяц, но высказываться по поводу выбора потенциальной мачехи для него уж точно не имела никакого права.
— И что ты думаешь? — спросила она Майкла.
— Здорово! — Он широко улыбнулся, легко выскочил из бассейна и поспешил к дому.
Сердце Брин билось у самого горла, когда она наблюдала за ним. Мальчик уже успел загореть, и его кожа стала почти такой же оливковой, как и у его отца. Майкл становился все более похожим на Алехандро Сантьяго буквально с каждым часом, проведенным здесь.
— Я думаю, это означало «да». Мы только переоденемся и присоединимся к вам здесь, внизу, — сказала она и, забрав журнал, последовала за Майклом.
— Я забыл вчера спросить вас, хорошо ли чувствуют себя ваши родители, — остановил ее Алехандро вопросом. — Вы ведь говорили с ними? — мягко спросил он.
Брин резко обернулась.
— Насколько это возможно в таких обстоятельствах.
Да, Алехандро мог только представить себе отчаяние своих собственных родителей, если бы нечто подобное случилось с ним или его братом. Или свое собственное отчаяние теперь, если бы беда коснулась Мигеля. Он провел совсем немного времени с сыном, но уже понял, что Мигель — крепкий и независимый малыш, жизнерадостный и приветливый по природе. Алехандро узнавал в Мигеле себя шестилетнего и гордился сыном.
Хотя Брин Салливан, считавшая его холодным и бессердечным, вряд ли поверит этому.
— Им, должно быть, очень тяжело.
— Да, — согласилась Брин. — Их прощание с Майклом накануне нашего отъезда было просто… душераздирающим.
Алехандро прекрасно понимал, что его появление в жизни Мигеля создало очень трудную ситуацию для всех.
— Мы недолго, — сказала Брин.
— Я не особенно тороплюсь, — пожал плечами Алехандро.
Некоторое время он наблюдал, как она шла к дому, а затем устало опустился в один из шезлонгов. Откинув голову и закрыв глаза, он подумал о том, как тяжело ему было с Антонией прошлым вечером. До такой степени, что в конце концов он сократил время своего визита и вернулся домой раньше, чем намеревался.
Его шестинедельное отсутствие, пока он решал вопросы, связанные с Мигелем, она восприняла слишком лично. И даже экзотическая красота Антонии не могла компенсировать собственнические замашки, которые она начала проявлять в отношении его. Она не имела на это права.
Неужели все женщины истерички? Истерично повела себя вчера Антония, истеричной была вероломная Франческа, а вот представить себе Брин, использующую крик и слезы, чтобы добиться своего, он не мог. Алехандро, скорее, согласился бы терпеть ее острый язычок, а лучше бы этот язычок… Он заставил себя остановить полет фантазии.
Он не может думать так о Брин, поскольку шансы на любовную связь между ними практически равны нулю. У него было много женщин с тех пор, как пять лет назад умерла Франческа, но это были короткие, быстро сходившие на нет отношения. Они не оставляли следа ни в его сердце, ни в жизни.
Алехандро покачал головой, понимая, что Брин никогда не пойдет на такую связь с ним. Кроме того, она была слишком эмоциональной, а с тех пор, как рухнул его брак, он сторонился проявления эмоций, как чумы.
Впрочем, какая связь, если они чувствовали исключительно неприязнь друг к другу?!
Вернувшись с Майклом несколько минут спустя, Брин в нерешительности остановилась возле Алехандро, расслабленно полулежавшего в шезлонге. Он казался моложе и … красивее, когда на его лице не доминировали холодные серебристо-серые глаза.
Этим утром вид у Алехандро был уставшим, хотя это и неудивительно после его ночной прогулки. Теперь Брин не сомневалась, что у него кто-то есть, и, похоже, он не допустит, чтобы появление Майкла отразилось на его отношениях с этой женщиной.
— Мы едем? — резко спросила Брин.
Алехандро сделал глубокий вдох, прежде чем открыть глаза. В присутствии этой женщины совершенно невозможно расслабиться! Особенно когда на ней этот зеленый топ, завязанный на шее и открывающий спину и ложбинку между грудями. И белые шорты, не скрывающие ее длинных, стройных ног.
— Да, — сказал он, поднимаясь.
Оставив Брин позади, Алехандро вместе с Мигелем направился к гаражам. Он был зол на себя за то, что не мог игнорировать красоту длинноногой Брин, как, впрочем, не смог бы любой нормальный мужчина.
