— Я переехал пару месяцев назад. — Корран положил два куска хлеба в тостер и включил его. — У меня никогда не было много вещей. Военному вообще не нужно много вещей, к тому же моя бывшая жена при разводе получила дом вместе с его содержимым.
Лотти покосилась на него, когда он открыл холодильник и выудил оттуда сливочное масло, джем и молоко, которое настороженно понюхал, прежде чем поставить на стол. Она вовсе не удивилась тому, что Корран назвал себя военным. Об этом можно было догадаться по его сухим и жестким манерам.
Но ее встревожило другое. Она не могла понять, почему у нее сжималось в груди, когда она смотрела на губы Коррана? И с какой стати она стала грезить о его поцелуе?
Лотти заставила себя посмотреть в сторону и сосредоточилась на открывании банки кофе.
— Жаль, что кухня такая пустая, — сказала она, прерывая молчание. Ее голос звучал слабо, словно ей не хватало воздуха. — Ее можно красиво оформить.
Корран хмыкнул:
— Кухня сейчас волнует меня меньше всего. Остальные комнаты в доме такие же пустые. Я хочу восстановить поместье и зарабатывать на нем деньги. А пока могу пожить и без мебели.
— У тебя вообще нет мебели?
— Только самое необходимое. Стол. Пара кроватей. — Он кивнул на кресло у кухонной плиты. — В этом старом кресле когда-то спала отцовская собака.
— Значит, это был дом твоего отца?
— Да, — резко сказал Корран. — Я унаследовал его дом и все поместье.
— Разве дом был без мебели?
Он пожал плечами:
— Моя мачеха вывезла из дома все, когда переехала в Эдинбург.
— Почему она так поступила?
— Это ты у нее спроси, — уклончиво ответил он.
Лотти принюхалась к кофе и непроизвольно поморщилась от отвращения. Она пыталась вспомнить, о чем ей говорила барменша из гостиницы в Мхорае.
— Я слышала, в твоей семье какая-то вражда, — сказала Лотти.
— Я ни с кем не враждую, — произнес он спокойным тоном.
Лотти стала накладывать в чашку кофе, но остановилась, когда увидела выражение лица Коррана:
— Что-то не так?
— Ты пьешь такой крепкий кофе?
Ой-ой. Она действительно перестаралась.
— Хм, да… Говорят, что имущество должно было перейти к твоему брату, — сказала она, чтобы его отвлечь.
— Моему брату по отцу, — резко поправил он. — Кто тебе об этом сказал? Ах да! Ты получала информацию в гостинице. Это известный центр выдачи объективной информации!
— Это правда?
— Нет, это неправда. — Корран нахмурился, когда поставил на стол две тарелки и стал рыться в ящике для ножей. Почему ему стало небезразлично, что о нем подумает Лотти? — Я старший сын своего отца, — с трудом произнес он. — Я здесь родился.
Она нашла теплое местечко у кухонной плиты и встала там, держась руками за горячую металлическую перекладину.
— Ты не похож на шотландца, — промолвила она.
— Мои родители развелись, когда мне было шесть лет. Моя мать увезла меня в Лондон.
— Значит, Лох-Мхорай все-таки не является твоим домом?
— Является! Я проводил здесь каждое лето, когда навещал отца.
Лотти нахмурилась:
— Тогда почему возникли вопросы с недвижимостью? Разве не старший сын является единственным наследником?
— Обычно так и бывает, но мой братец Эндрю всегда был популярен в здешних местах. Особенно в гостинице, где он, кажется, проводил большую часть своего времени, насколько я понимаю. Все предпочли бы, чтобы поместье унаследовал именно он.
— Почему не ты?
Он вздохнул:
— Ты всегда так любопытна? На мгновение Лотти опешила:
— Просто привыкла задавать много вопросов.
— Издержки профессии?
Что-то нечитаемое промелькнуло в ее глазах. «Хорошо, — подумал Корран. — Пусть почувствует для разнообразия, каково отвечать на вопросы».
— Да, — сказала она после недолгого молчания и откашлялась. — Я занимаюсь связями с общественностью.
— Означает ли это, что ты с радостью обсуждаешь семейные проблемы с посторонним человеком?
На ее лице снова появилось странное выражение.
— Нет, пожалуй, нет. Но мы не собираемся оставаться посторонними, да? Мы будем работать вместе в течение целого месяца, и я смогу выиграть пари, — напомнила она. — Мы могли бы лучше узнать друг друга. И я предпочла бы знать правду, а не полагаться на слухи.
— Поместье Лох-Мхорай мое, — сказал Корран. — Такова правда.
— Я не понимаю, почему тебя не любят в деревне.
— Не каждый влюбляется в такого очаровашку, как я, — прорычал он и пожалел о своих словах, когда она хихикнула. Смеющаяся Лотти становилась поразительно хорошенькой.
— О, я понимаю, что не всем нравится твой жизнерадостный, — она подчеркнула это слово, — характер, но ты стал наследником по закону, верно?
Корран раздраженно выдохнул:
— Мой отец всегда хотел отменить ограничение на право наследования поместья. Эндрю был его любимчиком. Об этом все знали. У брата было огромное преимущество, ведь он никоим образом не напоминал ему мою мать. Мой отец так и не простил ее за то, что она от него ушла. Каждый раз, когда он смотрел на меня, он видел ее. Поэтому мне было нелегко сюда приезжать. Но я был совершенно счастлив, пока находился в Лох-Мхорае. Я знал, что чувствует мой отец, и в конце концов смирился с тем фактом, что поместье отойдет Эндрю. Вот почему я пошел в армию. Тогда я решил, что если не смогу жить здесь, то у меня не будет корней, а военная жизнь меня вполне устраивала. Когда моя служба закончилась, я хотел вернуться сюда и купить это поместье. Но потом узнал, что отец послал за мной.
Корран остановился, вспомнив, как в последний раз виделся со своим отцом. И сейчас он не понимал, почему рассказывает об этом Лотти.
— Отец сказал мне, что не собирается менять условия наследования. Я до сих пор не знаю почему. Возможно, он решил, что Эндрю не справится с такой большой ответственностью. Лох-Мхорай отец отдал мне, а все остальное — моей мачехе и Эндрю. Беда в том, что у них не было денег, они жили на широкую ногу последние несколько лет. Осмелюсь предположить, что Мойра решила, будто мебель в доме — меньшее, что она заслуживает. Вот так дом и стал пустым, — сказал Корран.
Лотти оказалась хорошим слушателем. Она пристально смотрела в его лицо, слегка наклонив голову набок, и сосредоточенно слушала.
— Должно быть, ситуация оказалась трудной для всех, — сказала она.
— Для меня она не была трудной, — произнес Корран, доставая тосты, кладя их на тарелку и предлагая Лотти. Она отошла от кухонной плиты и присела за стол. — Я предложил Мойре дом в Лох-Энде, который находится в прекрасном состоянии, но она решила переехать в Эдинбург, заявив при этом, что я выгнал ее из дома.
