Лицо Филипа предвещало бурю, когда он обратился к Николь:
— Могу я поговорить с вами с глазу на глаз?
Николь нехотя встала и пошла за ним по проходу. Убедившись, что Робби ничего не услышит, Филип мрачно произнес:
— Мне безразлично, что вы обо мне думаете, но я возражаю против того, чтобы вы так явно демонстрировали неприязнь ко мне Роберу. Ничего удивительного, что он считает меня каким-то людоедом!
— Не надо винить в этом меня. Дети — прекрасные психологи.
Его лицо стало напряженным.
— Значит, ему придется смириться с фактом моего существования.
— Совершенно не обязательно. Вы выиграли только первый раунд, а отнюдь не всю игру. Еще не доказано, что Робби должен жить с вами постоянно.
— Оставьте всякие мысли о том, что сможете одержать верх надо мной, — угрожающе проговорил Филип. — Я всегда добиваюсь поставленной цели — чего бы это ни стоило.
Их взгляды встретились. Николь охватила дрожь. Этот человек сокрушит все на своем пути без малейшего сожаления. Удастся ли ей постоять за себя и за Робби?
Как только они прошли таможенный контроль, Николь потребовала, чтобы Филип вернул ей ее паспорт, который он вместе с другими документами убрал к себе в карман. Филип поглядывал по сторонам, одновременно пытаясь найти своего шофера и проследить за тем, когда на ленте конвейера появится их багаж.
— Я верну вам его в машине, — сказал он.
— Неужели так трудно отдать мне мой паспорт? — настаивала она.
— Я немного занят в данный момент, а вам он не понадобится сию секунду. Мы только что вышли из таможни.
Он кивнул мужчине в униформе, который ждал стоя за ограждением.
— Мне мой паспорт нужен прямо сейчас!
Филип тихо выругался по-французски, полез в нагрудный карман и раздраженно вытащил кожаный бумажник.
— Вот. Теперь вы счастливы?
Николь удовлетворилась этой маленькой победой и лучезарно улыбнулась ему.
Шофер по имени Макс, взяв квитанции, пошел получать их багаж, а Филип подвел Николь и Робби к красивому черному лимузину, припаркованному у входа. Вскоре Макс возвратился, и машина тронулась в путь.
Когда они въехали в город, Николь охватило возбуждение. Все ее проблемы с Филипом забылись, когда она увидела Триумфальную арку во всем ее великолепии. Чтобы лучше рассмотреть ее, она близко наклонилась к Филипу.
От былого раздражения Филипа не осталось и следа. Невозможно было продолжать злиться, чувствуя, как Николь тесно прижимается к нему, а ее щека находится так близко, что он мог бы ее поцеловать.
— Надо было посадить вас у окна, — пробормотал он.
— Мне видно.
Она положила руку ему на плечо и повернулась, чтобы бросить последний взгляд на арку. Филип машинально обнял Николь за талию.
Она испуганно взглянула на него и поспешно отстранилась.
— Прошу прощения, — пробормотала девушка, — кажется, я чересчур засмотрелась.
— В Париже это немудрено, — весело заметил он.
— Да, безусловно, очень красивый город, — сказала она смущенно.
Лимузин остановился перед красивым особняком. Несмотря на приветливо горящий над входной дверью фонарь, дом выглядел довольно неприступным.
Внутри внушительное впечатление от особняка усилилось еще больше. Огромная хрустальная люстра свешивалась с высокого потолка и освещала мраморный пол холла размером с гостиную в квартире Николь. В центре холла, на изысканном резном столике, размещалась огромная хрустальная ваза с букетом благоухающих цветов.
Едва Николь успела бросить взгляд на примыкающую к холлу гостиную, как ее внимание отвлек Робби.
— Я хочу спать, — заявил он.
— Знаю, что ты хочешь спать, солнышко. Путь был таким долгим.
— Я провожу вас в ваши комнаты, — сказал Филип.
Хозяин дома пошел по направлению к лестнице, а Робби протянул руки к Николь.
— Отнеси меня.
Комната, которую Филип отвел для Робби, оказалась огромной. Все в ней было громадным: невероятных размеров кровать, внушительного вида шкаф, выходящие на балкон окна во всю стену. Эта комната была так непохожа на его маленькую спаленку в Сан-Франциско, что Николь испугалась, что обстановка здесь будет подавлять его. Она затаила дыхание, ожидая его жалоб, но малыш был слишком сонным и не замечал окружающие его предметы.
— Ваша комната — соседняя. Я понял, что вы захотите быть ближе к Роберу, — язвительно произнес Филип.
Комната Николь была столь же просторной, как у Робби, но более уютной. На огромной кровати — покрывало в цветочек, из-под которого виднелась простыня с белой кружевной оборкой.
— За той дверью — ванная комната со входом в гардеробную. Надеюсь, вам будет удобно, — официальным тоном произнес Филип. — Если меня не будет здесь завтра утром, слуги накормят вас завтраком и позаботятся обо всем. Поль — управляющий домом, а его жена Элоиза — повариха.
После его ухода Николь почувствовала, насколько она устала. Она открыла чемодан и извлекла из него только ночную рубашку, даже халат и тапочки не стала доставать. В другое время она обошла бы все, заглянула бы в каждый уголок своих шикарных апартаментов, а потом распаковала бы вещи. Но не сегодня. Ей бы побыстрее добраться до постели.
Она уснула, едва коснувшись подушки. Кровать была замечательно удобной, пуховое одеяло — теплым и легким, как перышко.
Николь, вздрогнув, проснулась, когда громкий плач нарушил ночную тишину. Что-то случилось с Робби! Она метнулась к двери и вбежала в его комнату. Там было очень темно. Лишь полоска лунного света пробивалась сквозь занавески.
— Я здесь, Робби! — Она бросилась к его постели и взяла всхлипывающего ребенка на руки. — Что случилось, дорогой?
— Там огромное чудовище! — Робби тесно прижался к ней. — Оно внутри вон той штуки.
— В шкафу? — Николь включила ночник. — Это просто шкаф. В него вешают одежду.
— Нет, это пещера чудовища, — настаивал малыш. — Оно выпрыгнет оттуда и схватит меня!
В комнату вошел заспанный Филип. Из одежды на нем были лишь черные шелковые пижамные штаны.
— Что тут происходит? — Выслушав объяснения Николь, он подошел к шкафу и открыл двойные дверцы. — Видишь? Внутри ничего нет, — успокаивающе сказал он ребенку. — Тебе просто приснился плохой сон.
Робби взглянул на Николь, по-прежнему крепко прижимаясь к ней.
— Ну и что. Я все равно не хочу оставаться здесь один. Я хочу, чтобы ты спала со мной.
Первым заговорил Филип:
— Я показал тебе, что там нет ничего страшного. Твоя тетя будет в соседней комнате.
— А я хочу, чтобы она была здесь!
