Маркус больше не мог этого терпеть. Такая боль в ее глазах... Борьба между Давидом и Голиафом, и Голиафом был Чарлз Хиггинс...
— Одна ты не можешь с ним встречаться, — сказал он ей.
— Конечно, могу.
— Никаких «конечно»! — прорычал он. — Чарлз — подлец. Ты можешь не принять моего подарка за три тысячи долларов, но тебе придется довериться мне. Инстинкт меня не подводит. Сейчас мы пойдем и купим тебе что-нибудь приличное, и я отправлюсь с тобой на встречу с Чарлзом.
— Он вряд ли примет тебя.
— Обязательно примет, ведь я владелец здания, где он снимает офис.
— Ты шутишь! — Она в изумлении посмотрела на него.
— К сожалению, нет. И я уже решил не продлевать срок его аренды, когда она закончится, но он пока об этом не знает. Так что именно я могу оказать на него давление.
— Но...
— Допивай свою содовую, мы же не должны заставлять Чарлза Хиггинса ждать, не так ли? — сказал ей Маркус, поражаясь своему поведению.
Они снова отправились за покупками, но в этот раз Маркус выбрал магазин попроще, и пока Пета выбирала юбку, блузку и плетеные босоножки, он стоял в стороне. В новой одежде она выглядела великолепно, и Маркус подумал: зачем женщинам носить костюмы за три тысячи долларов, если они могут выглядеть так обворожительно и в более простом наряде?
А может, это только Пета выглядит умопомрачительно в любой одежде? — размышлял Маркус, пока Роберт вез их обратно в офис Чарлза Хиггинса.
Оставалась лишь одна проблема — Пета была слишком бледной. Она так крепко сжимала костыли, что он мог видеть, как побелели костяшки пальцев. Тем не менее она продолжала поддерживать разговор, пока они ехали мимо Центрального парка.
— Больше всего мне хотелось увидеть Центральный парк, — сказала она Маркусу, — с детства я мечтала проехать по нему верхом на лошади.
— Так ты сельская девушка?
— Я же говорила — мы живем на ферме, мне приходится доить коров.
Интересно, кто это «мы»? Впрочем, это совсем не важно для него, не так ли?
— Так, значит, ты живешь на ферме, но все же мечтала приехать в Нью-Йорк, чтобы прокатиться верхом?
— Ну, это не просто прогулка на лошади. — Она неуверенно улыбнулась. Ее руки по-прежнему судорожно сжимали костыли. — Джон Леннон любил этот парк, и Джеки Кеннеди тоже. И все эти люди, о которых я читала.
Пета была такой разной. Маркус подумал: как же так получилось, что весь его день пошел насмарку, как так получилось? Вместо того чтобы подписывать миллионные контракты, он болтает с этой девушкой.
И, как ни странно, наслаждается этим.
Когда они поднимались в офис Чарлза, он заметил, что она снова сжимает руки.
— Не волнуйся, — сказал Маркус и, неожиданно для себя, положил руку на ее маленький кулачок. Это прикосновение было удивительно для них обоих. Словно электрический разряд пробежал между ними. — Я с тобой, помни об этом.
* * *
Лицо мисс Причард, так в действительности звали Аттилу, секретаршу Чарлза, выражало свое обычное отвращение. Завидев ее, Пета вздохнула и отступила к лифту.
— Что вам нужно?
— У меня была назначена встреча на десять утра, — сказала Пета, стараясь, чтобы ее голос не дрожал.
— У мистера Хиггинса нашлось свободное время в два часа, но вас здесь не было. Теперь у него все расписано до конца следующей недели, — сказала секретарша, не скрывая презрения в своем голосе.
— Может быть, у мистера Хиггинса найдется свободное время для встречи со мной? — спросил Маркус, лениво растягивая слова. Это заставило секретаршу резко переключить свое внимание с Петы на него. — Пете было назначено на десять утра, а она до сих пор ждет. Мне совсем не нравится то, что по моему зданию ходят рассерженные клиенты. — Он указал на кресло. — Пета, если ты хочешь, присядь...
Маркус насмешливо улыбнулся секретарше. Эта усмешка заставляла многих его конкурентов хвататься за сердце.
— Передайте мистеру Хиггинсу, что мы здесь и будем ждать столько, сколько потребуется, — сказал он.
Злобные глаза Аттилы тут же стали заискивающими. Кто не знал о могуществе Маркуса Бенсона!
— Просто скажите ему, что мне хотелось бы побыстрее закончить с этим делом. Надеюсь, мистер Хиггинс испытывает те же чувства, — устало подытожил Маркус.
Буквально через пять минут их с извинениями проводили в кабинет великого и ужасного Чарлза Хиггинса.
Сказать, что Пета была напряжена, значило ничего не сказать. Но когда она входила в офис Чарлза ее взгляд говорил о том, что она будет спокойной, практичной и рациональной.
Но Пета не рассчитывала на то, что при виде Чарлза гнев переполнит ее и она не сможет сдерживать себя.
Чарлз восседал за огромным столом красного дерева. Прежде чем он успел из-за него подняться, Пета ударила по столешнице так, что даже пепельница подпрыгнула.
— Ты мерзкая, бесчувственная скотина! — закричала она. — Ты позвал Хетти сюда, и она приехала, потому что любила тебя. Но ты просто бросил ее здесь одну. Она могла умереть дома, где с ней были я и Гарри. Мы любили Хетти, но ты сказал, что хочешь видеть ее здесь. Ты обманом заманил ее в этот город, где она никого не знала. Как ты мог так поступить с ней? — Голос Петы был полон презрения и ледяной ярости.
— Мои отношения с матерью тебя совершенно не касаются. Я не понимаю, Пета, что ты от меня хочешь и почему эта встреча так тебя волнует. И как ты умудрилась впутать в это дело мистера Бенсона? — сердито сказал Чарлз.
Цветущий мужчина около сорока, он был одет в костюм-тройку из дорогой тонкой ткани. И он с нескрываемым презрением смотрел на девушку, которая стояла перед ним.
— Меня никто ни во что не впутывал, — мягко сказал Маркус. Он пододвинул к себе стул и сел на него с видом человека, который ожидает увидеть представление.
— Это семейное дело, — сказал ему Чарлз.
В ответ Маркус одарил его самой приятной улыбкой.
— Считайте меня членом семьи Петы, я сам себя к ней причислил. Мне бы не хотелось говорить тебе, Пета, но не думаю, что, разглагольствуя по поводу отношения Чарлза к собственной матери, мы чего-нибудь добьемся. Давай перейдем к делу и закончим с этим побыстрее, мне здесь как-то неуютно.
— Вам нет необходимости оставаться здесь, — Чарлз покраснел.
— Я с дамой. Пета, скажи, что тебе нужно.
— Завещание... — начала она.
— Ах да, завещание. — С опаской взглянув на Маркуса, Чарлз поглубже зарылся в кожаное кресло. Его огромный стол пугал наиболее настойчивых клиентов, и он пользовался им как щитом. — Так что же ты хочешь сказать о завещании моей матери?
— Хетти собиралась оставить мне свою половину фермы.
