Джинджер тщательно оделась к обеду, выбрав наряд, купленный тетей Лореттой к ее прошлому дню рождения. Хотя узкое платье цвета ржавчины было чересчур роскошным для ужина на ферме, в нем она чувствовала себя элегантной и утонченной. Почему-то ей необходимо было это чувство, чтобы выдержать предстоящий обед.
Весь день Джинджер фантазировала, как она отомстит Джадду за его выходку в начале дня. То были удивительно злобные фантазии, и в каждой она в разной степени пытала и унижала его, и каждая заканчивалась его обещанием оставить ферму навсегда. Но это были всего лишь мечты и фантазии. В действительности Джинджер придется спуститься вниз и сидеть напротив него за столом. Хорошо хоть Рей и Лайза тоже там будут.
Взглянув на себя в зеркало последний раз, Джинджер вышла из комнаты и осторожно спустилась по широкой лестнице. Она не любила туфли на высоких каблуках, предпочитая ходить босиком или в плетеной обуви. Ей хотелось сбросить туфли, и она вздохнула с облегчением, когда успешно преодолела спуск по лестнице. Джинджер вошла в гостиную, и ее тотчас же захлестнула волна ностальгии. С тех пор как она уехала, в этой комнате ничто не изменилось. Впрочем, нет, чего-то все же не хватало. В прежние времена здесь пахло табаком из дедушкиной трубки вишневого дерева. Отсутствие знакомого запаха только сильнее напомнило ей, что дедушка ушел навсегда.
Джинджер пересекла комнату, направляясь к софе, и споткнулась, зацепившись каблуком за ковер.
– Я удивляюсь, как у тебя от таких высоких каблуков не идет кровь носом.
Она повернулась и увидела Джадда. Он сидел на стуле у передвижного бара в углу комнаты.
– А я удивляюсь, как твоя гордость позволяет тебе находиться там, где ты нежелателен, – ответила Джинджер с холодным высокомерием, которому она научилась в Нью-Йорке.
Джадд тихонько хихикнул.
– За долгие годы я усвоил, что стоит поступиться гордостью, если такой ценой получишь то, чего очень хочешь.
– Ты никогда не получишь ферму. Я скорее умру, чем позволю тебе владеть ею.
– Как драматично! Не работала ли ты в театре, пока была в Нью-Йорке?
– Ты невыносим, – ответила она.
Джинджер направилась к бару. Чтобы выдержать этот вечер, одной решимости было недостаточно. Ей необходимо выпить!
– Лед в ведерке, – сказал Джадд. – Если тебе нечем отколоть его, можешь использовать свой острый язычок.
Джинджер пропустила мимо ушей его подковырку. Она налила себе виски со льдом и холодно обратилась к Джадду:
– Итак, скажи мне: что предпринять, чтобы заставить тебя уехать?
Джадд вздохнул и ловким движением руки повернул свой стакан так, что кусочки льда закружились на дне.
– Ты повторяешься, Джинджер.
– Ты скоро убедишься, что я действительно надоедлива, когда дело касается именно этой темы.
– Означает ли это, что мне надо быть начеку, иначе в моем кофе может оказаться соль или в моей кровати – жаба? – Серые глаза Джадда весело заблестели: он вспомнил, как Джинджер досаждала ему много лет назад.
– Эти детские шалости я переросла. Я придумаю более зрелые пути решения проблемы.
Он поднял брови, и на его губах появилась плутоватая улыбка.
– Звучит заманчиво. Жду не дождусь.
Джинджер подняла бокал. Джадд сделал тоже самое, и они чокнулись. Звон хрусталя как бы подтвердил вызов, который читался в глазах у обоих.
– Пусть победит сильнейший! – заявила Джинджер решительно и слегка захмелев; у нее не было сомнений, что выиграет эту борьбу характеров она.
– И трофеи достанутся победителю, – добавил Джадд.
Его голос подействовал на Джинджер как нежная ласка – этому способствовало выпитое виски.
Под его взглядом она почувствовала странную слабость в коленях, и уверенность, которая была у нее несколько секунд назад, улетучилась. У нее мелькнула мысль, что в этой игре победителей не будет.
Обед прошел на удивление хорошо. Будто Джадд и Джинджер без слов объявили перемирие на время еды. Оживленно болтая, Лайза подавала жареных цыплят, картофельное пюре, домашний соус и свежие овощи с огорода.
Лайза вела приятную светскую беседу, пересказывая сплетни и последние новости. Все поддерживали разговор, и настроение за столом было веселое.
– Ты знаешь Уокеров? – спросила Лайза, передавая соусник Джинджер; та в ответ кивнула. – Они продают свою ферму и переезжают в Калифорнию.
– Почему? – спросила Джинджер.
Насколько она помнила, Уокеры владели небольшой фермой, расположенной ниже по дороге, ведущей от «Островка спокойствия» в город.
Лайза пожала плечами.
– Они говорят, что устали бороться. Сельское хозяйство сейчас не приносит такой прибыли, как раньше. И Уокеры пережили несколько действительно плохих лет.
– Кстати, клетки для птицы будут готовы на той неделе, – сказал Рей Джадду.
– Клетки для птицы? Что за клетки? – Джинджер переводила взгляд с Джадда на Рея и обратно.
– Курятники, – кратко ответил Джадд, будто это объясняло все.
Джинджер посмотрела на него в недоумении.
– Курятники? – повторила она.
– Ну да. Такие длинные большие сараи, где куры сидят на насесте.
– Я знаю это, – с раздражением проговорила Джинджер. – Но с каких пор мы разводим кур?
– Со следующей недели. Сюда доставят две сотни цыплят, – объяснил Джадд.
– Но зачем? – спросила она в замешательстве. – «Островок спокойствия» не птицеферма.
– Мы расширяемся.
Его властный тон мгновенно вызвал в ней ярость. Он говорил так, будто все уже решено и у нее нет права голоса.
– Ты забыл, кто здесь хозяин. – Она перевела взгляд на Рея. – Что это за затея с цыплятами?
Рей прожевал кукурузу, запил водой, посмотрел сначала на Джадда, потом на Джинджер с явной неловкостью.
– Это идея Джадда. Но натолкнули его на эту идею твой дед и я несколько месяцев назад. Мы уже построили питомник, и нам осталось закончить последний из трех курятников. Я думал, ты уже знаешь.
– Нет, я не знала, – улыбнулась она Рею, потом бросила на Джадда лукавый взгляд. – Но я уверена, что Джадд собирается рассказать мне об этом.
– Ну конечно, с удовольствием, – ответил он с шутливым подобострастием. – Несколько месяцев назад я прочитал статью, одну из тех, в которых пишут, как уберечься от рака. В ней говорилось, что потребителям надо быть очень осторожными при покупке птицы. – Его интересовала эта тема, и он заговорил серьезно, голос стал проникновенным, теплым.
Джадд продолжал рассказывать о потребителях, переставших покупать цыплят, выращенных на гормонах и специальных ферментах, а Джинджер невольно любовалась им. На нем была белая рубашка с расстегнутыми у ворота пуговицами. Белизна рубашки подчеркивала темный цвет его волос и светло-серый цвет глаз. До того как он сел, Джинджер заметила, что джинсы плотно обтягивают его узкие и длинные ноги, словно сшиты на него по мерке модным портным. Был ли он и прежде так привлекателен? Да, даже в четырнадцать лет она чувствовала его сексуальную притягательность, хотя и не знала, что это называется именно так. Ковбой – только без широкополой шляпы и сапог, пират – только без повязки на глазу.
