– Прекрати, – вздрогнула Кэлли, настороженно взглянув на него.
– Что и требовалось доказать, – с удовлетворением кивнул он. – Ты помнишь ту ночь не хуже меня.
– Помню, что мы опрометчиво преступили границы разумного. Помню, что наутро мне было не по себе. Помню, что мы условились молчать об этом. И ты был полностью со мной согласен, – напряженно проговорила она.
– Это далеко не все, что заслуживает упоминания, – заметил Джаред. – В тот вечер, когда колледж организовал вечеринку по случаю празднования Хэллоуина, тоже был конкурс караоке…
– На котором мы чудовищно исполнили «Детка, на улице холодно».
– Мы напились, – в оправдание улыбнулся Джаред.
– Да, мы напились, – в осуждение подтвердила Кэлли.
– Но нам было радостно. И повеселились мы тогда на славу! – поспешил объявить он.
Кэлли ничего не ответила. Она отвернулась и стала наблюдать за выступающими, которые чем сильнее старались, тем забавнее выглядели. Кэлли рассмеялась, обнажив белоснежные зубы.
Джаред привлек девушку к себе. Его губы скользнули по ее губам. Впервые с той ночи, вынудившей их расстаться, он был так близко.
Наутро – она все помнила дословно, в малейших деталях – он стал уверять Кэлли, что если она согласится, то после колледжа они поженятся, купят дом, нарожают детей. Для Кэлли его слова прозвучали неубедительно. Они оба совершили опрометчивый поступок, сумасбродный, безответственный, а по отношению к Тони – подлый. Кэлли не поверила, что из этого может сложиться путное будущее, да и Джаред, поостыв, не настаивал. В результате они сообща решили помалкивать о том, что между ними произошло.
Еще до окончания колледжа они потеряли друг друга из виду…
– Ну же, взбодрись, – шутливо подтолкнул ее в бок Джаред. – Тебе еще предстоит петь. Что скажешь насчет дуэта Фейт Хилл и Тима Макгро?
– Если ты хочешь выступать дуэтом, то присмотри номер, в котором один из участников будет исполнять пантомиму.
– Ну, неужели я настолько уж плох? – притворно обиделся Джаред.
– И даже хуже, – дерзко объявила Кэлли.
Они просидели еще песен десять.
– Как О'Мелли выдерживает такое каждую неделю?! – удивленно воскликнула Кэлли Филлипс.
– Уверен, у него в ушах затычки. Да и выручка служит немалым утешением… Я бы не вынес такого эстетического потрясения, не будь у меня самого намерения сразить всех здесь собравшихся своим немыслимым дарованием.
– Что за мазохистское удовольствие – позориться перед огромным скоплением народа?
– А кто меня здесь знает кроме тебя? – резонно спросил он, нахально усмехнувшись. – И потом, сколько я ни компрометировал себя в караоке, тебе это всегда нравилось. Был отличный повод поглумиться над другом, не так ли?
– Все разыгрываешь из себя крутого? В колледже ты всегда велся на всяческие пари. Никакого благоразумия и осторожности, – припомнила ему Кэлли.
– Мда, таков уж я. И Тони не был моей противоположностью. Скорее уж превосходил, чем отличался.
– Прошу, не надо, – осадила его девушка. – Но если ты действительно настроен сегодня оскандалиться, следует определяться быстрее.
– У тебя получится, детка! – азартно воскликнул Джаред. – Ты закроешь программу как истинная поп-звезда! – кричал он, выталкивая ее на сцену, когда настал черед последнего исполнителя.
Опешившая от неожиданности, Кэлли Филлипс назвала организаторам первый хит, что пришел на ум. И выбор оказался удачным. Песни Роя Орбисона созданы для эффектных финалов. Она мощно исполнила «Я спешила к тебе в ночи» и под овацию сошла со сцены.
Больше собственного успеха ее восхитили покрасневшие глаза Джареда. Он поймал Кэлли в свои объятья и исступленно прижал к груди.
– Молодчага, Филлипс! – нахваливал он ее, как в прежние времена, и тряс за плечи. – Голосина у тебя, я скажу! И чего ты, дурашка, не стала профи?
– Ну, не знаю… Так получилось, – смущенно пробормотала она, утопая в море восторгов.
– Так получилось… – укоризненно передразнил ее Джаред. – Кэлли, ты классная! Нет, я серьезно. Тебе нужно выступать. Ты обязана! Тебя наверняка приглашают петь на свадьбах.
– С чего ты взял? Никто и не знает. Да я и не пела после окончания колледжа, – проговорила она, пожимая плечами.
– У, скромняга! – погрозил ей пальцем Джаред. – Я тебя прославлю, старушка, имей это в виду. – Он вновь накинул ей на плечи свой пиджак и повел к выходу. – Но в душе-то ты поешь? Сноровку не теряешь?
– В душе пою, – заверила его Кэлли.
Он вывел ее в ночь. Они долго шли, прижимаясь друг к другу, не проронив ни слова.
Наконец Джаред остановил девушку. Затем встал напротив и провел тыльной стороной ладони по ее щеке.
– Да ты вся пылаешь от смущения, – полушепотом проговорил он. – Ты всегда смущалась лучшего в себе, всегда чрезмерно скромничала. Зачем, Кэлли? Почему ты пренебрегла таким даром? – спросил он, заглянув в блестящие смарагдовые глаза.
– Если ты имеешь в виду пение, то занятие им сильно усложнило бы мою жизнь. Я не мыслю себя в богемной среде, ты же знаешь.
– По-моему, ты всегда чуралась сложностей. Смиряла амбиции, умалчивала свое мнение, лишь бы не нажить врагов, не испортить отношений с людьми.
– Так ли это плохо, что я никому ничего не диктовала? – серьезным тоном спросила Кэлли.
– Наверное, не плохо… для других.
Джаред склонялся над милым, вновь обретенным существом, ласкал Кэлли взглядом, мог поцеловать, и она бы возражать не стала. Он был так близко, как уже давно не был. И теперь между ними никто не стоял, помимо неизвестности девяти лет, непостижимости встречи, непредсказуемости будущего.
– Если мне не изменяет память, именно это во мне тебя и привлекало, не так ли? – проговорила Кэлли.
– Не это, – покачал он головой.
– Вот как… – разочарованно протянула она.
– Меня сводило с ума… нечто иное.
Кэлли не стала спрашивать, что именно Она запрокинула голову и приоткрыла рот. Он провел рукой по ее волосам и жестко обхватил затылок.
– Мы оба переросли юношеские забавы. Теперь не только тебе, но и мне не нужны сложности ради сложностей.
Признание, ставшее для Кэлли сродни холодному душу или даже отрезвляющей дружеской пощечине, мгновенно усмирило накатившую на нее экзальтацию.
Следовало поблагодарить за великодушное одолжение, которое один разумный человек способен сделать другому…
Пожалуй, впервые Кэлли Филлипс всерьез пожалела о том, что не умеет как следует блефовать, играя в покер, равно как совершенно не способна блефовать в жизни, а также о том, что не выходит у нее хладнокровно держаться заведомо намеченной линии поведения.
