— Итак, ты шла пешком из Бинду, в темноте, до сих пор не переодевшись. Это означает, что ты еще не обедала.
— Пообедаем в Грейден Тауне. Так, как это обычно там делается. Говорят, Монмартр ничто в сравнении с Грейден Тауном и Роттнест Айлендом. Мужчины, танцующие в старых фетровых шляпах и с босыми ногами… Я слышала об этом, понимаешь? А теперь хочу увидеть.
Росс курил сигарету и тер нижнюю губу ногтем большого пальца. Он молчал довольно долго.
— Ты отвезешь меня туда, Росс?
— А твой отец знает?
— Нет. Ты ведь не говоришь своему отцу, когда отправляешься в Грейден Таун, не так ли?
— Это другое дело. Я знаю, что делаю.
— Я буду с тобой. Все будет в порядке.
Росс докурил сигарету, бросил ее на землю и смял, глядя на Пенни, прищурившись.
— Ну хорошо, — сказал он. — Спускайся к нижней калитке у дороги к реке. Через десять минут я найду тебя.
Не прошло и четверти часа, как они тряслись по проселочной дороге, ведущей к главному шоссе между Грин Вэлли и Грейден Тауном, который был расположен в тридцати милях отсюда.
— Будешь зажигать мне сигареты, — сказал Росс.
— О да… — ответила Пенни. Она не знала, какая явная горечь прозвучала в ее голосе. — Я знаю, как это делается, и отлично с этим справляюсь. Я могла бы зажигать сигареты всю свою жизнь.
— Для меня?
— Ты не просил меня официально.
Росс резко затормозил, и машина съехала в траву на краю дороги.
— Сначала мы посмотрим, научилась ли ты целоваться. — Он обнял ее, с силой притянул к себе и крепко поцеловал. — И это самое лучшее, что ты умеешь? — спросил он.
— Видишь ли… я устала… И не очень опытна.
— Попробуем еще раз, а?
— Не сейчас…
— Вот и твой ответ на то, стоит ли просить тебя официально, подружка. Ты мне нравишься, но я с таким же успехом мог бы жениться и на холодильнике.
Он сердито завел мотор.
Некоторое время Пенни молчала.
— Не надо ехать так быстро, Росс. И ты не должен на меня сердиться.
— Не должен! — Он присвистнул сквозь зубы.
— Возможно, со временем я научилась бы целоваться получше.
— Черта с два!.. Научилась бы! С кем-нибудь другим.
Огни Грейден Тауна возникли на горизонте неясным и расплывчатым пятном, встающим из-за высокого холма. Росс с грохотом ворвался в город и завилял по дороге, стремясь добраться до стоянки машин. Улицы были наводнены машинами, двуколками и всяким другим транспортом. Все они мчались с огромной скоростью, готовые в любую секунду столкнуться друг с другом. Очевидно, здесь не существовали правила движения. Или никто не соблюдал их.
— Грейден Таун всегда такой?
— Всегда, даже в воскресенье ночью.
— Почему?
— Это единственное место на сотню миль вокруг, где можно поразвлечься. Это центр железнодорожных и воздушных путей. Люди сойдут с ума на своих уединенных фермах и станциях, если им некуда будет податься и найти выход своим причудам.
Они шли по переполненному пешеходами торговому центру города. Тротуары были запружены людьми, старыми и молодыми, которые толкались, прокладывая себе дорогу сквозь толпу.
— Сначала пообедаем, — сказал Росс, взял ее за руку и подтолкнул к темному дверному проему, над которым висела яркая китайская вывеска. Росс повернул ручку, они вошли внутрь и оказались в окутанном дымом зале ресторана с китайскими официантами, снующими туда-сюда. — Вон туда… — Росс прокладывал дорогу между столами и официантами к нише. — Ты должна съесть все, что подадут, иначе они будут оскорблены.
— Но я не очень голодна.
— Нет, голодна. Ты с полудня ничего не ела.
Росс раскрыл меню и пробежал по нему глазами. Пенни старалась не смотреть на скатерть, покрытую пятнами от подлив и соусов. Он заказал обед, и официант, шлепая туфлями, удалился.
— Куриный суп и баранья котлета, — сказал Росс. — Суп вкусный, но немного водянистый, так что можешь хлебать его с ложки даже с шумом. Кстати, его будет много.
Никто не обращал внимания на Пенни и Росса. Все сосредоточились на еде и курении. Публика была одета примерно одинаково: брюки для верховой езды, джинсы, твидовые штаны. Мужчины, в основном, в рубашках, без пиджаков.
— Можешь выпить стакан вина, — сказал Росс. — Официант принес бутылку сотерна[3].
Пенни суп показался вкусным, но порция была слишком большой. Росс же настаивал на том, чтобы съесть все.
— Я не смогу сунуть сюда нос в следующий раз, если ты не оценишь их кухню. Это лучший китайский ресторан в Австралии.
К тому времени, когда Пенни наполовину справилась с котлетой, она начала сожалеть о том, что вообще пришла сюда. От дыма, который туманом окутывал всю комнату, у нее начала болеть голова, желудок был переполнен, но Росс оставался непреклонен в своих требованиях.
— Пожалуйста, — умоляла Пенни, — позволь мне оставить немного.
— Ну хорошо, — согласился Росс. — А теперь на свежий воздух и прогуляемся. Или лучше потанцуем?
Они протиснулись сквозь толпу в танцевальный зал. Здесь, как и в китайском ресторане, воздух был наполнен плотным сигаретным дымом. Танцующие пары находились вплотную друг к другу настолько, что Пенни и Россу пришлось с трудом проталкиваться между ними, чтобы найти местечко для себя. Играли свинг, но покачивающиеся и вихляющиеся пары, казалось, не двигались с места.
— Хочешь посидеть? — спросил Росс. — Да… пожалуйста.
Они нашли место и сели. Пенни обмахивалась страничками меню, нечаянно прихваченными из китайского ресторана. Молодой человек в выцветшей голубой рубашке, рваных рабочих брюках из грубой бумажной ткани и без галстука нагнулся и начал шарить под сиденьем. На нем была видавшая виды фетровая шляпа с нарисованными вокруг тульи скелетами. Кроме того, на ней красовались две большие дыры.
«Боже мой… — с отвращением подумала Пенни. — Он выглядит как английский пижон».
— Что ты здесь делаешь? — с раздражением спросила Пенни, когда молодой человек перепутал свои пожитки с ее ногами.
— Ищу ботинки.
Только теперь она обратила внимание, что он был босым.
— Мне пришлось их снять, чтобы потанцевать. Не могу танцевать обутым.
Он оглядел Пенни с головы до ног, и она поняла, что через минуту он пригласит ее на танец. Росс схватил ее за руку.
— Пойдем… отсюда, — сказал он. — Теперь ты знаешь, что представляет собой танцевальный зал в Грейден Тауне. А сейчас заглянем в кинотеатр.
Слово это прозвучало для Пенни, как спасение. По крайней мере, там она сможет посидеть спокойно.
Но все оказалось далеко не так. Кинозал был переполнен теми же людьми, которые, несомненно, перекочевали сюда из дансинга. Им пришлось сесть на неудобные места сбоку. Шум в зале нарастал. Зрители громко кричали, давая советы герою и героине на экране. Когда на экране появлялся тот, к кому они относились неодобрительно, раздавался свист и улюлюканье, когда героиня бывала чувственной, они свистели, когда проявляла чрезмерную сладострастность — заглушали ее криками.
