– И чем же угостить меня ты пришла, красавица? – не в силах сдержать ответной улыбки, спросила она.
А девушка уже расстелила на траве чистую белую скатёрку, на которой разложила снедь из одной корзинки: калач, сладкую печёную репу, пироги с грибами и какой-то отвар в кувшинчике. Другая корзинка была полна совершенно белых ягод размером не крупнее рябины.
– Угощайся, госпожа: вся ядомь [7] моя свежа. Вот, отведай-ка калач: съешь его – помчишься вскачь! Вот и пареная репа – силам добрая укрепа. Есть в корзинке пироги – и румяны, и туги! Не с горохом да бобами, глянь-ка – с белыми грибами. А целебный мой отвар снимет у́стали угар.
Светолика зачарованно слушала складный поток её речи, дивясь напевности и доброй, приветливой и душевной глубине голоса, произносившего слова, будто заклинания… Заклинания осенних чар.
– А что за ягоды? – полюбопытствовала она, с улыбкой присаживаясь у края скатерти.
– То белоягода целебная – бодрящая она, волшебная, – убаюкивающе-ласково прожурчал ответ незнакомки.
Поддавшись очарованию девушки и погожего осеннего денька в горах, Светолика принялась с наслаждением уплетать эту простую еду, будто редкие праздничные разносолы на княжеском пиру. Рыжую незнакомку, как выяснилось, звали Лугвеной, и была она дочкой местной травницы – матери-одиночки. Она и сама в травах знала толк, и доказательством тому стало ощущение окрыляющей бодрости, заструившееся по жилам Светолики после нескольких глотков терпкого духовитого отвара. А ещё княжну охватила искрящаяся, радужно-светлая весёлость, когда она бросила в рот несколько белых ягодок. На вкус они были вполне ничего – сладковатые с выраженной кислинкой, а пахли неописуемо – щемяще, свежо, с оттенком яблочной проникновенности и земляничной солнечности. Обвела Светолика вокруг себя взглядом, и подумалось ей: что за места здесь чудесные, красками осени дивно расцвеченные и благостно озарённые нежарким солнышком! А посмотрела на девушку – чудо как хороша… Конопатая колдунья с влекущими, сочными, как малина, губками.
– А я вот, княжна, тут сижу и гадаю: с избранницей ты аль ещё холостая? – придвигаясь к Светолике и шаловливо накручивая на пальчик травинку, спросила Лугвена.
– И откуда ты только взялась на мою голову, такая смелая? – рассмеялась Светолика. И ответила, невольно подражая песенно-складной речи своей собеседницы: – Свободна я, как ветер – вольная, ношусь средь гор, как… э-э… малахольная!
– Что малахольна ты – приму легко на веру, – дерзко и насмешливо заметила Лугвена. – Живёшь в шатре, хотя кругом жилья – без счёта и без меры!
– А я волю люблю, – не обижаясь, пояснила Светолика. – Воздух, землю… Слушай, а может, этот отвар с ягодками нашим работницам дадим? А то совсем не шевелятся! Может, хоть так дело быстрее пойдёт, а? А то ведь с такой скоростью и до зимы не успеем закончить. Нельзя ли их тоже угостить?
– Нельзя? Ну отчего же? Легко мы это можем, – подмигнула девушка и, подхватив кувшин и корзинку с ягодами, прыгучей козочкой помчалась к обедающим у недостроенной стены кошкам. Снизу донёсся светлый звон её голоса: – Эй, вы, сони, эге-гей! Оживайте побыстрей! Уймись скорее, сытая икота! Нужна усердная и спорая работа! А чтоб работалось легко и дружно, отвара чарочку принять всем нужно! А белоягода чудесная прогонит лень – за это отвечаю честно я!
Развеселившись, Светолика резво сбежала по склону: с ягод ли, с отвара ли, но за спиной точно раскинулись сотканные из света крылья.
– Чего вы развалились да зеваете? Нам стену надо строить, сами знаете! – зычно крикнула она, уперев руки в бока. И со смехом тряхнула волосами: – Тьфу ты, заразилась!
Отвар разлился в чарки – по полглоточка каждой работнице, да и ягоды рыжеволоска тоже умудрилась поделить на всех без обиды. Кошки, посмеиваясь, поднимались с насиженных мест.
– Ну, коли Лугвенка пришла, не видать нам покоя, – говорили они. – От её зелий и вприсядку пойдёшь, и замертво упадёшь…
Работая вместе со всеми, Светолика полюбопытствовала у одной из кошек:
– А эта девушка… Она всегда так… э-э… разговаривает?
– Лугвенка-то? Да частенько, – был ответ. – Как блажь ей в темечко стукнет, так и начинаются… лады-склады. А может и по-простому, как все, говорить. Хорошая она девка, чудная только малость.
Огненное волшебство, привнесённое Лугвеной в строительные будни, словно ускорило течение времени, превратив его в пёстрый, весёлый клубок, которым играла рыжая кошка – осень. Светолика не задумываясь пила отвар, который девушка ежедневно приносила ей, а к белым ягодам даже пристрастилась; расшевелились как будто и работницы – вместо двух часов стали управляться с обедом за один.
А однажды, когда склоны гор укутались в серо-стальные сумерки, Лугвена неслышно, как охотящаяся куница, скользнула в шатёр к Светолике. Та в это время раздевалась, собираясь влезть в бочку с нагретой водой, чтобы помыться; днюя и ночуя на строительстве, княжна на время забыла о бане и мылась наскоро, по-полевому. Поволока сумрака придала взгляду Лугвены колдовскую пристальность, и Светолика замерла перед ней, забыв о своей наготе.
– Ты что же это… – начала она, но девичий пальчик прервал её, прижав ей губы.
Отвар мыльного корня, который княжна собиралась вылить в бочку, едва не пролился мимо… Бульк! Струя всё же попала куда нужно, направленная рукой Лугвены, а красный кушак и чёрная клетчатая юбка-понёва упали к ногам девушки. Скинув вышитую безрукавку и распустив завязки на рубашке, она просто вышагнула из одежды, тоненькая и гибкая. При виде её сосков, вызывающе торчащих кверху и чуть в стороны, у Светолики пересохло во рту.
В бочке хватило места им обеим. Сначала Лугвена растирала княжне плечи, бока и грудь липовой мочалкой, потом её мокрые руки обвили шею Светолики жарким кольцом, а чистое, пахнущее каким-то цветком дыхание обожгло ей губы. Сердце княжны бухало, как кузнечный молот, а нутро скручивалось сладострастным вихрем оттого, что их тела под водой плотно прижимались друг к другу. Усевшись верхом на чуть выставленную вперёд и согнутую в колене ногу Светолики, Лугвена начала двигаться. На походном столике рядом с бочкой стоял кувшин с отваром, и княжна, чтобы промочить безумно пересохшее горло, потянулась к нему. Не сразу ей удалось до него добраться: оседлав её колено, девушка без стыда доставляла себе удовольствие и дразнила Светолику самозабвенно полуоткрытыми ярко-малиновыми губами. Наконец скользкие пальцы княжны сомкнулись на горлышке кувшина, и она влила в себя несколько огромных глотков. На лице Лугвены отобразилось блаженство, и она замерла, а потом выдохнула и обмякла. Светолика поднесла отвар и ей, и девушка не отказалась.
