— Да, есть. Оставь Ники со мной. Зачем будить его сейчас и везти неизвестно куда? — возразила Фейт.
— Ты, наверное, шутишь? — с иронией в голосе произнес он. — Ты бесследно исчезла за несколько дней до рождения ребенка и ждешь, что я поверю тебе на этот раз? Даже не надейся.
Фейт попытал ась сохранить спокойствие, хотя внутри у нее все кипело.
— Я прежде всего беспокоюсь о малыше, — тихо произнесла она, — не надо нарушать его режим. Ники еще такой маленький! К тому же, как ты намереваешься одновременно вести переговоры и заботиться о нем? Я сомневаюсь, что твоим клиентам захочется слушать детский плач, — добавила она в завершение.
Джаред заколебался. Что ни говори, но она, конечно же, права. Во всех пособиях по воспитанию детей написано, как важно соблюдение режима для малыша, особенно в первые месяцы жизни. Присутствие Ники на встрече с клиентами только усугубит положение, тем более в таком деле, когда решается вопрос о праве на опеку над двухлетним ребенком.
— Я обещаю, что я и Ники будем здесь, когда ты вернешься.
Джаред внимательно посмотрел на нее. Можно ли ей верить?
— Мы не убежим, я обещаю, — повторила Фейт, твердо.
— Хорошо, — согласился Джаред. — Я позвоню, как только появлюсь в офисе, затем буду звонить каждый час. Тебе лучше быть здесь.
Фейт почувствовала угрозу в его голосе.
— Я буду здесь, — повторила она тихо.
Джаред взял дипломат и вышел. Фейт услышала звук открывающейся двери гаража, затем раздался шум работающего двигателя машины.
Фейт налила себе кофе. Снова и снова перебирала в памяти утренний разговор с Джаредом. Понятно, почему он не верит Пауле.
Но что заставило сестру так поступить? — думала Фейт. Ответа она не находила. Она вспомнила тот момент, когда Джаред возник там, в Сан-Франциско. Теперь понятна и объяснима его реакция — ведь именно тогда он впервые увидел сына.
Но почему Паула уехала? Вновь и вновь Фейт задавала себе этот вопрос. Видимо, это каким-то образом связано с ее карьерой. Другое объяснение придумать трудно.
Однажды, будучи еще подростком, Паула взяла кредитную карточку мамы и купила билет на самолет до Нью-Йорка. Двое суток родители не знали о ней ничего. Потом она позвонила и рассказала про шоу на Бродвее и о том, как долго ждала своего кумира, чтобы получить автограф.
Фейт встряхнула головой. Они с сестрой редко понимали друг друга.
Зазвонил телефон. Она поставила остывший кофе и сняла телефонную трубку.
— Алло, — ответила она.
— Что так долго? — Джаред буквально кричал.
— Ничего. Я же ответила, не так ли? — спросила она, раздраженная его тоном.
— Откуда мне знать! Может быть, Ники уже лежит в коляске, а ты собрала вещи и улетаешь ближайшим рейсом, — продолжил он.
— Я обещала, Джаред, ты помнишь? Я всегда выполняю свои обещания, — проговорила Фейт, стараясь успокоиться.
Помолчав немного, Джаред буркнул:
— Я позвоню через полчаса, — и повесил трубку.
Фейт медленно поднялась, поставила чашку в мойку и пошла в детскую.
Малыш мирно спал. Она присела на стоящее рядом кресло.
Слезы подступили к глазам. Память вернула ее к тем дням, когда она точно так же много времени проводила у кроватки своей дочери. Фейт никогда не раскаивалась в своем решении забрать дочку из роддома. Кормила ее, переодевала и дарила ей всю свою любовь. А после смерти Эрики остались только бесконечное горе и отчаяние.
Фейт смахнула навернувшиеся слезы и на цыпочках вышла из комнаты. Затем подошла к спальне Джареда.
Убедив себя, что нет ничего постыдного в том, что она войдет туда и что только желание узнать больше об этом человеке движет ею, Фейт открыла дверь.
Первое, что она увидела, была огромных размеров кровать, которая занимала половину комнаты. У окна стоял письменный стол с компьютером. У двери располагался большой старомодный гардероб с зеркалом.
Комната была прибрана, кровать аккуратно заправлена.
Нежно-голубое покрывало и шторы были подобраны в тон цвету обоев. На полу лежал красивый шерстяной палас и маленькие плетеные коврики разных цветов, гармонирующие со всей обстановкой. На ночном столике мерно тикали часы. Над кроватью висела картина, с изображением морского побережья. Красивая, уютная комната. Здесь царил какой-то особый дух.
Резкий телефонный звонок отвлек ее внимание. Должно быть, это опять Джаред, решила она.
— Алло, — подняла Фейт трубку.
— Я просто проверяю, — раздался голос Джареда.
— Я все еще здесь, — ответила Фейт.
— Продолжай в том же духе, — сказал он и повесил трубку.
В детской раздался плач Ники, и Фейт поспешила к нему. Войдя в комнату, она прежде всего завела музыкальную шкатулку, висящую над кроваткой, и полились звуки колыбельной.
Затем Фейт решила искупать мальчика. Она наполнила маленькую ванночку теплой водой и поставила ее на пеленальный столик. Раздев малыша, осторожно опустила его в воду, наблюдая за реакцией Ники. Затем стала поливать на тельце водой, приговаривая ласковые слова. Искупав малютку, вынула его из воды и, завернув в полотенце, положила в кроватку. Потом попыталась найти что-нибудь из вещей для него.
Интересно, кто устраивал детскую и покупал вещи ребенку? Скорее всего, Джаред, решила Фейт, на Паулу это не похоже.
Она надела на Ники нежно-голубые ползунки и кофточку и, положив его обратно в кроватку, спустилась вниз.
Опять зазвонил телефон, и Фейт без лишних предисловий ответила:
— Я здесь.
— Что-что?
— Извините, я думала… — оборвала она себя на полуслове.
— Паула, ты вернулась? Как хорошо, — радостно сказала женщина на другом конце провода.
— Ну, вообще-то да.
— Это Марджи, Марджи О'Коннор. Ты помнишь меня?
— Да, а как же! — ответила Фейт, надеясь, что та ничего не заподозрит.
— Джаред дома?
— Нет, он рано утром уехал в офис.
— Когда ты вернулась? Джаред привез и тебя, и ребенка?
— Да, этой ночью, — сказала Фейт, лихорадочно соображая, как бы ей получше узнать, насколько друзья и соседи осведомлены про беременную жену Джареда.
— Мы так переживали за вас! Должна тебе признаться, мы были очень удивлены твоим решением уехать к маме и рожать там.
Фейт продолжала молча слушать. Так вот как он объяснил исчезновение жены.
— Как ты? А самое главное — как ребенок? — спросила Марджи.
— Я в порядке. Ники тоже, — ответила Фейт, желая как можно быстрее закончить разговор.
— Так вы назвали малыша Ники?
— Вообще-то он Николас.
— Мне нравится, — добавила Марджи, — Джаред сказал, что ты никак не можешь выбрать имя. Слушай, я на полпути к тебе. Ничего, если заеду?
