— Что с тобой происходит, Мариетта? Немедленно поднимайся и приводи себя в порядок. Женихи недоумевают, отчего ты так странно себя ведешь, вместо того, чтобы заняться делом и перестать их мучить. Никому не нравится, что ты так долго тянешь с выбором! Так больше не может продолжаться!
— Так больше не может продолжаться, — согласно пробормотала я в подушку, не поднимая головы.
— Ты позоришь свой род!
— Я позорю свой род.
— Ты не найдешь достойного жениха, если будешь вести себя как дурочка.
— Я не найду достойного жениха…. — Горло свело и я зарыдала.
Колетт замолчала и упала рядом на кровать, комкая в узловатых пальцах свой очередной веер, на этот раз бежевый тряпичный.
— Милая, я и не представляла, что ты настолько боишься замужества. Среди гостей есть во всех отношениях достойные люди. Поверь мне, со временем ты привыкнешь к ним и даже полюбишь. Поверь мне, всё проходит, разбитое сердце лечится. Послушай меня и выбери того, кого я посоветую.
— Нет.
— Я хочу, как лучше, милая.
— Лучше было бы тебе не приглашать Даска, — равнодушно ответила я, так и валяясь на кровати.
Колетт нахмурилась.
— За это извини.
— Как ты могла пригласить женатого мужчину? — слёзы снова полились, и я захныкала, хотя терпеть этого не могла.
Она хотела что-то сказать, но замялась.
— Извиняйся! — требовала я, голос срывался. Как в детстве — глупо, конечно, но мне становилось лучше.
— Прости меня, милая, — прошептала Колетт. — Прости меня, прости. Прости, что я так сглупила. Прости меня, Мариетта.
Легче не стало.
Прорыдав и повсхлипывав ещё с полчасика, я поднялась. Нет, нужно с этим что-то делать, иначе я напортачу. Сколько бы я ни рыдала, пока жених не выбран, меня не оставят в покое. Будут усиленно развлекать, а мои нервы такого напряжения не выдержат. Надо решить эту проблему. Не нужно отвлекаться, к прошлому не вернёшься. Мне нужно замуж, значит, этим и займусь.
— Колет, прикажи принести настойку пустырника.
— Да, милая.
После настойки буря в душе улеглась.
День прошел в бесплодных размышлениях.
И все же решение я придумала, очень простое. Если нет возможности сделать хорошо себе, нужно сделать хорошо хотя бы другим. Я должна позаботиться о королевстве. Сейчас пойду и назову мужем Скалу, раз и навсегда покончу с решением, которое не могу принять. Пусть он таскается на войны и защищает границы, а я буду молча хлопать глазами, когда он сравнивает меня со своей лошадью. Чем не счастливая семейка?
Я отряхнула платье, пригладила волосы. Слёзы высохли, но хмурое лицо никак не желало улыбаться. Но к женихам уже отправлены лакеи, которые попросят их прийти в холл, где принцесса, то есть я, намерена озвучить своё решение.
Придётся идти так. А и ладно! Кого из них на самом деле волнует, насколько помятой я выгляжу?
Мы с Колетт уже собирались выходить, и уже пять раз поругались, потому что я отказывалась признаваться, что за объявление собираюсь сделать. Что я решила? Что хочу сказать вслух, перед всеми? Конечно, какую-то глупость, была убеждена Колетт. Наверняка очередную глупость, принятую сгоряча, за которую стану расплачиваться до конца своих дней. Скажи, скажи, милая!
Но я молчала. Моя жизнь — моё решение.
— Только не выбирай поспешно, — в очередной раз взмолилась Колетт. — Умоляю, девочка, не решай на горячую голову. Разве опыт не научил тебя, что сгоряча ничего толкового не получается?
— Всё решено. Назад пути нет.
Мой голос так сухо прозвучал, как будто язык и горло из бумаги.
В дверь тихо постучали. Потом створки растворились, я увидела вошедшего и только изумленно вздохнула. Нет, конечно, прежде, бывало, он заходил в мою комнату, но не сейчас же! Куда смотрят фрейлины, которые приставлены охранять ко мне путь? Неужели он их всех соблазнил? Попутно, просто проходя мимо и улыбаясь своей бесовской улыбкой?
Даск хранил каменное выражение лица, руки за спиной, начищенные сапоги так блестят, что ослепнуть можно, но взгляд какой-то нездоровый.
— Я хотел извиниться, — сказал он, не смотря на меня, лихорадочно бегая глазами по полу. И глаза опухшие, будто он тоже рыдал. Рыжий бес и рыдал? Вот уж нелепость!
— Не делай глупостей, — прошелестела на ухо Колетт, но уже бодро, и почти беззвучно исчезла за дверью. Всегда поражалась, как она умудряется, учитывая свои габариты, при необходимости передвигаться беззвучно. Колдовство, не иначе.
— Вчера вечером я вёл себя непозволительно и заслужил всяческое осуждение. Ещё раз прошу прощения. Мне нет оправдания.
— Значит, ты собираешься уезжать?
Он не ответил, глаза бегали по полу, губы упрямо сжались, отвечать он явно не хотел.
Я задержала дыхание.
— Зачем ты это сказал, Даск?
— От ревности, видимо.
— Нет, так мы ни к чему не придём.
Я качала головой, и качала. И снова качала.
Сама виновата. Нельзя было задавать этот вопрос, на который нет безопасного ответа, как бы ни хотелось этот ответ слышать. Нельзя его провоцировать, иначе обоим будет плохо. Нужно взять себя в руки. На мне бремя защиты королевства. Я не могу заниматься… предавать себя и всех, склоняя Даска к адюльтеру. Это нечестно по отношению к нему, к его жене, ни в чём не виновной, и к себе самой.
Я всхлипнула.
— Мне не до игр, Даск. Если я не обеспечу королевство защитой, нас разграбят, как только солнце прогреет землю. Прошлое уже не имеет значения.
— Ты правда так думаешь? — так и не подняв глаз, тихо спросил он.
— Неважно, что я думаю. Ты женат, — я не сдержалась и когда отворачивалась к окну, сжала рукой платье на груди, прямо над сердцем. Оно душило меня.
— Мы были глупыми детьми… — ровно произнёс мужской голос.
Хотелось захныкать. Опять он начинает. Зачем?
— Но я понимаю, — мягко закончил Даск. Может, и правда, понимает?
— Мариетта, я хочу тебе помочь. Позволь внести предложение.
Голос неожиданно изменился. Очень отдалено, но прорезался тот, прежний, Рыжий бес, задира и шутник.
— Да, Даск, я послушаю тебя, — покорно ответила я. Мысль объявить Скалу выбранным женихом вдруг показалась очень-очень глупой, хорошо, что я не успела.
— Знаешь, что тебе нужно? Выбрать ты не можешь, верно?
— Да.
— Приходи через полчаса в галерею. Туда, откуда ты любишь смотреть на закат.
Хотелось отказаться, слишком личное место он выбрал. Но Даск уже ушел. И я помнила, что он умел находить выход, казалось, даже из безвыходного положения. Умудрялся что-то выдумать. Если кто и сможет мне помочь с выбором, то только он, как это не печально. Может, потому что только его я и стану слушать?
