Щеки Рей горели, она с трудом сдержалась, чтобы не вспылить. Позже она скажет Минни пару слов по поводу ее болтливости.
— Когда думаете перебраться сюда, Даллас? — поинтересовалась Минни.
— Еще не решил.
— А чем вы занимаетесь?
— Землей. — Если бы он не сжимал так сильно губы, то был бы совершенно неотразим.
— Работаете на земле? — уточнила Минни. — Вы фермер?
— Купля-продажа, — лаконично ответил он. — Если позволите, я передам этой леди ее почту, чтобы она могла отправиться по своим делам.
— Конечно, — сказала Минни и, к изумлению Рей, вложила ее корреспонденцию в протянутую ладонь мужчины. — Я только что говорила Рей, что она должна изменить прическу. Ни разу не меняла ее со времени своего приезда в Деклайн, а это было…
— Давно, — отрезала Рей. — Спасибо. Желаю вам хорошо провести время в Деклайне, мистер…
— Даллас. Просто Даллас.
Бросив безразличный взгляд на четыре конверта, которые держал в руке, он передал их Рей. Прежде чем посторониться, он надел шляпу и отсалютовал ей, коснувшись пальцами полей.
Рей вышла из магазина. Она с трудом сдерживалась, чтобы не перейти на бег, не желая показывать мистеру Возможно, в какое смятение он ее привел.
Оказавшись на улице, она проигнорировала шуточки завсегдатаев и, не останавливаясь, зашагала дальше, пока не забралась в белый пикап «шевроле», который Джон не раз советовал ей заменить.
Она гордилась тем, что не дрожит. Не многим удалось бы сохранить присутствие духа и не пойти вразнос в подобной ситуации. Рей слабо улыбнулась. Много воды утекло с тех пор, как она покинула Уилли и Бетти Скегс. Однако пребывание в аду, через который они ее протащили, имело свои преимущества. Теперь ее не так-то просто запугать.
Положив почту на сиденье рядом с собой, Рей дала задний ход, выруливая на дорогу. Отъезжая, она заметила лицо в окне почты. «Просто Даллас».
Рей было ясно, что мистер Даллас Келхаун произвел на нее сильное впечатление, которое едва ли способствует глубокому, безмятежному сну.
Она сожалела, что не может прямо сейчас забрать Джинни из школы в Саутвиле, городке, находящемся в двадцати минутах езды от Деклайна. Бела Уилкс преподавала музыку в той же школе и любила подвозить Джинни домой. Старая дева Бела весьма эффектно изображала строгость и неприступность. Но Рей отлично знала, насколько тонким и несущественным становился слой напускной суровости, когда дело касалось ее и Джинни. Для Белы Рей была дочерью, которой у нее никогда не было, а Джинни — внучкой.
У Рей не хватило бы духа лишить Белу привычного общения с Джинни. Когда Рей высадилась в Деклайне, куда ее доставила очередная попутка, она в полном отчаянии явилась к дверям Белы, прочитав в объявлении, что сдается комната. От нескольких долларов, которые она прихватила в Глед-Таймсе, не оставалось ни цента. Единственное, что Рей могла сделать, — так это просить приюта на некоторое время в обмен на обещание прислать деньги, как только она где-нибудь осядет и найдет работу. Бела впустила совершенно незнакомую девушку с ребенком, задав лишь один вопрос:
— Тебе можно доверять?
Она приняла ответ Рей без всяких комментариев, а позже уговорила ее остаться в Деклайне.
Коттедж Белы стал домом для Рей и Джинни, пока Джон Мэдди не убедил Рей, что не обязательно влюбляться, чтобы выйти за него замуж.
Джон купил для своей маленькой семьи симпатичный домик из красного кирпича, расположенный между холмами в пяти милях от центра Деклайна.
Рей бросила взгляд в зеркало заднего обзора и, успокоенная видом пустого шоссе, свернула на дорогу, извивавшуюся между двумя рядами могучих дубов, обросших мхом. Деревья были старыми, как и дом. Рей любила это место.
Она припарковала «шевроле» сбоку от дома, построенного в стиле ранчо, опустила стекло и потянулась за конвертами. Забросив письма из банков в Атланте и Саванне на заднее сиденье, Рей усмехнулась. Да, Минни Лодер — это явление. Способна вывернуться наизнанку, нажимая на все рычаги, пока в городе не останется ни одной тайны.
Третье письмо пришло из конструкторской фирмы, с которой Джон работал над несколькими проектами где-то на севере. Четвертый конверт, большой и тяжелый, из оберточной бумаги, был адресован Рей смутно знакомым почерком.
Без обратного адреса.
Штемпель Атланты.
Рей глубоко вздохнула. Неужели ей суждено прожить всю жизнь в ожидании беды? Даже если удается не трястись от страха? Она снова усмехнулась, на этот раз над собой, и вскрыла конверт.
Внутри оказался большой лист плотной бумаги, сложенный и перевязанный таким образом, что образовывал пакет.
Рей сделала еще один глубокий выдох и, затаив дыхание, ногтем большого пальца оттянула тесемку.
Деньги, пачки денег, перетянутые резинками, посыпались ей на колени.
Стодолларовые банкноты.
Пачки стодолларовых банкнот. Сколько? Десятки? Сколько десятков?
Пот, выступивший на спине Рей, не имел никакого отношения к жаре. Она взяла несколько банкнот и уставилась на них, не в силах что-нибудь понять. Со дна пакета выскользнула пара ключей, соединенных проволочным кольцом.
Повернувшись на сиденье, Рей бросила взгляд назад на дорогу. Никаких признаков зеленого «лендровера».
Она закрыла глаза, стараясь успокоиться и привести в порядок мысли, как привыкла это делать, когда становилось слишком туго.
Ничего страшного не случилось.
Джон задерживается. Он никогда так долго не отсутствовал. Но, как говорят, плохие новости расходятся быстро, а она пока еще ничего не слышала.
Шикарно одетый, чересчур привлекательный незнакомец появился в нескольких местах, где она обычно бывает. Подумаешь, большое дело! Ну и что с того?
И несколько тысяч долларов старыми купюрами лежат у нее на коленях…А также записка, засунутая за резинку на одной из пачек.
Рей вытащила записку, развернула ее и прочитала:
«Рей, милая! Возьми себе сколько нужно, а остальное положи в депозитный ящик. Но не в тот, которым мы обычно пользуемся, а в другой. В Саванне. Если помнишь, у тебя есть от него карточка, но не было ключа. Теперь оба ключа у тебя. Береги их. И не забудь, что ящик на имя Рей Фейт».
Тогда она не поняла, зачем Джону это понадобилось. Не понимала и сейчас. Гулкие удары сердца отдавались в ушах. Рей затошнило, резко заломило в висках.
«Я никогда не думал, что дело примет такой оборот. Может, вся беда в том, что я не привык ничего планировать. Не бойся, милая. Знаешь, ты была моим лучшим другом. Именно этого я хотел от тебя и получил. Ты всегда ждала меня дома. У нас было мало времени, но каждая минута, проведенная с тобой, стоила любых усилий и жертв. Благодарю тебя. Похоже, мне больше нечего сказать, но я никогда не был силен в словах — как, впрочем, и ты.
