— Мы никогда не говорили с тобой об этом, — сказала она, наконец подняв голову. — Тебе не нравится разговаривать о подобных вещах.
«Тебе не нравится разговаривать о подобных вещах»... Вот так. Еще один вопрос к самому себе в растущем списке. Но совершенно очевидно, что Эмили он доверял. Она была его женой. И наверняка принадлежит к тому типу женщин, которые предпочитают тесные отношения с мужем. Но ведь брак всегда предполагает тесные отношения, не так ли?
Шумный вздох Эмили привлек его внимание.
— Что такое? Что-нибудь случилось?
— Ты почувствовал? — взволнованно спросила она. — Ребенок пошевелился. — Она изогнулась, чтобы дать ему ощутить обеими руками движение в ее животе. — Я в первый раз почувствовала, как он шевелится.
Ник действительно ощутил под ладонями слабое движение. Знак растущей жизни.
— Правда чудесно? — спрашивала Эмили, у которой из глаз катились слезы.
Не зная, что ему лучше всего сделать в такой момент, он прижал ее к себе. Он не понимал причины ее слез — она плакала из-за несчастного случая с ним или от радости ожидания ребенка? Вроде его жена не похожа на слезливую размазню.
— Все в порядке, — успокаивал он ее.
— Черт, — она еще раз всхлипнула, — это все гормоны. Действуют на психику, причем до сегодняшнего дня все было хорошо.
— Понимаю.
— Я вообще никогда не плачу, — сказала она, упрямо вскидывая подбородок.
— Это я знаю. — Ник вытер ее мокрые щеки, и она слабо улыбнулась в ответ. Господи, какая она была желанная. Он даже не успел подумать, как уже целовал ее.
Было даже лучше, чем в первый раз. Она была мягкой и нежной, все еще дрожащей от возбуждения. Потом она застонала и притянула его к себе. Он совсем забыл, что они находятся в больнице, когда услышал чье-то покашливание.
— Ник... Эмили?
Он чуть было не выругался, но вовремя вспомнил, что Эмили не позволяет ругаться при ребенке. Видимо, она верила в возможность психологического воздействия на младенца в утробе матери. При этой мысли Ник совершенно растерялся — значит, он в состоянии вспомнить о таких сложных вещах, а о собственной жене ничего толком вспомнить не может?
— Какое у вас плотное расписание, док, — простонал он, с сожалением в последний раз целуя Эмили в губы. — Когда, наконец, я выберусь из этой тюрьмы?
Пейдж Уэскотт пожала плечами, с улыбкой наблюдая за тем, как Эмили смущенно оправляет платье.
— Мы вызвали специалиста из Сиэтла для консультации, но думаю, что вы сможете уехать завтра или послезавтра.
— А как насчет того, чтобы уехать прямо сейчас, а потом вернуться? — предложил Ник, поглаживая почти обнаженное плечо Эмили. — Уеду вечером, а утром вернусь, честное слово.
Казалось, Пейдж заколебалась, и Эмили возмущенно посмотрела на нее.
— Я... думаю, что... нет, так не пойдет. Вы не подготовлены для обследования.
— Ник, я тоже собиралась поговорить с тобой на эту тему, — вмешалась Эмили. — Я считаю, что...
— Минутку. — Нахмурившись, Ник провел пальцем по безымянному пальцу ее левой руки. Обручального кольца не было. — Где твое кольцо?
— Ну... дома. Я его сняла, потому что пекла печенье. — Эмили была готова умереть. Ведь никакого кольца не было вообще. Ник хотел купить ей его, но, учитывая обстоятельства, ей это показалось глупым.
— Ты его сняла?
Внимательно посмотрев на него, Эмили так и не смогла понять, что выражало его лицо. Упрек? Неуверенность? Эмили решила перейти в нападение.
— Да. А что такого? Ты же не носишь свое.
Ник взглянул на свою руку, все еще хмурясь. Потом сжал пальцы в кулак.
— Верно. Но так не пойдет. Сколько времени мы уже женаты?
У Эмили забилось сердце. Странно было слышать этот вопрос от Ника.
— Немногим больше пяти месяцев.
Пять месяцев? Ник даже присвистнул от приятного удивления.
— А мы зря время не теряли. Ты забеременела прямо сразу же.
— Да, сегодня 21 августа, а ребенок должен появиться 30 декабря, — вмешалась Пейдж.
Ник вздохнул.
— Не надо без конца напоминать мне, какое сегодня число. — Он повернулся к жене и пожал плечами. — Они все время напоминают мне дату и название нашего города. Наверное, док достала старый учебник психологии и ставит на мне свои опыты. — Он еще раз нежно провел рукой по спине Эмили.
— Вам и так повезло, — парировала Пейдж. — Каких-нибудь сто лет назад мы просто трахнули бы вас еще разок по голове, вот и все лечение. — Она взглянула на Эмили. — Забыла сказать тебе, чтобы ты еще раз заглянула ко мне в кабинет перед тем, как уйдешь. Все-таки ты пережила немалый стресс — надо бы тебе попринимать витамины несколько дней.
После ухода врача Ник многозначительно покачал головой. Больница ему уже до смерти надоела. Хотя ввиду потери памяти сравнить ее с чем-нибудь другим он не мог.
— Ник... нам надо поговорить, — сказала Эмили. И прежде, чем он успел удержать ее, отошла на безопасное расстояние.
— Ладно. А о чем?
Эмили поджала губы, соображая, как лучше сказать Нику, что они будут спать отдельно, независимо от того, когда он вернется домой.
— Мне кажется, что нам следует исключить интимные отношения. По крайней мере на ближайшее время, — быстро произнесла она. — Так будет лучше... для нас обоих. А ты что скажешь? — спросила она и вся сжалась, задав этот вопрос. Она же совсем не собиралась предоставлять ему право выбора! — Понимаешь, — продолжала она, — я сейчас в таком положении, что близость... — Краска залила ее лицо. — Мне это трудно, и потом, желудок... И вообще, мне кажется, незачем торопиться. Надо, чтобы жизнь вернулась в нормальное русло.
Он облокотился на руку, его лицо не выражало никаких чувств.
— Ник?
— Хорошо. После все решим, — согласился он спокойно. Слишком спокойно. — Тебе пришлось пережить не меньше, чем мне. А может, даже и больше. — Потом он улыбнулся жаркой, чувственной улыбкой. И от этой улыбки сразу стало ясно, что он просто подшучивает над своей чересчур эмоциональной беременной женой. — Не волнуйся, я буду в полном порядке, как только мы вернемся домой, Ангел.
Никакой я не ангел, я просто пытаюсь спасти тебя от жуткого потрясения, мысленно прокричала она ему в ответ. Но даже этот молчаливый протест не смог остановить жаркой волны, захлестнувшей все ее существо.
Эмили не могла в это поверить! Она знала Ника больше двадцати пяти лет и просто не могла испытывать к нему такое. Годами она высмеивала его за маленькую черную записную книжку, которую он вел, и за всех его женщин.
— Сама подумай, — продолжал тем временем Ник, — ты чувствуешь себя неловко оттого, что я не могу вспомнить о нашей семейной жизни. Готов поспорить, что ты воспринимаешь это как своего рода измену, хотя я-то хочу заниматься любовью только со своей собственной женой.
