— Вообще-то не интересует, просто я поддерживаю светскую беседу.
— И тебе, конечно, трудновато? — ласково констатировал он.
— Ты сам делаешь ее затруднительной.
Блейз помолчал.
— Извини, Сорель. Не могу избавиться от мысли, что ты легко отделалась. Тебе не пришлось расхлебывать результат своего эффектного побега. Объектом всеобщего интереса долго оставался я.
Он не мог сбежать, как она. Его удерживали опасная болезнь отца и обязательства по отношению к семейному бизнесу.
— Я уверена, что никто тебя не обвинял, — проговорила Сорель.
— Нет, меня жалели, — ядовито объяснил Блейз, и она поняла, как много ему пришлось выстрадать. — За исключением тех, кто предполагал, что я тебя бил или изменил тебе.
— Нет! — не поверила Сорель.
Он невесело улыбнулся.
— Когда не говорят причину, ее надо выдумать. Я поступил так же. Я долгое время считал, что ты себе кого-то нашла.
— Ничего подобного.
— Тогда какого черта ты сбежала? Ты до сих пор так и не объяснила.
— Я же сказала: я была слишком молода.
— Но ты не говорила ничего при помолвке. Я считал, что ты мечтаешь выйти замуж, надеть кольцо, когда тебе стукнет двадцать лет.
Да, он прав. Всем было известно и все ждали, что Блейз сделает ей предложение, — родители, друзья…
— Я не хотела брака, который заключается таким образом.
Он нахмурился.
— Каким?
Зазвонил мобильный телефон, Блейз ругнулся и вынул его из кармана.
— Да? — рявкнул он. — Чери… — Голос мгновенно изменился.
Сорель воспользовалась случаем, чтобы сбежать: буркнув извинение, она быстро пошла к выходу. Большую часть выставки она уже осмотрела, заранее высказала благодарность владельцу галереи — оставаться не имело смысла.
На улице она полной грудью вдохнула вечерний воздух и огляделась вокруг, чтобы сориентироваться. Стоянка такси располагалась неподалеку, но машин на ней не было. Она подошла и стала ждать, бесцельно глядя на проезжающий транспорт. Подъехала машина, остановилась у края тротуара. Распахнулась пассажирская дверца. Сорель шагнула, но тут заметила, что на крыше нет светящегося сигнала. Пока она колебалась, голос Блейза, сидящего в машине, предложил:
— Садись, я тебя подвезу.
Сорель вздрогнула, но не тронулась с места.
— Спасибо, я подожду такси.
— Вечером в пятницу можно ждать до бесконечности, к тому же здесь небезопасно.
— Твои волнения напрасны.
— Садись! Или я буду здесь стоять, и все такси проедут мимо.
Сорель неохотно подчинилась, забралась в машину и закрыла дверцу.
— Спасибо, но острой необходимости нет, вокруг полно народу.
— Я не могу оставить женщину одну ночью на улице.
— О… Считаешь своим долгом подбирать каждую женщину, стоящую на углу?
Он одарил ее испепеляющим взглядом и не удостоил ответом.
— Полагаю, ты собралась домой?
— Да. А ты? Чери скомандовала «к ноге»?
Он еще раз стрельнул глазами и вырулил на дорогу.
— Не угадала. У нас не была назначена встреча. И потом, она не командует.
Повисло тяжелое молчание; она видела суровый профиль, насупленные брови. Возможно, он не живет с Чери или он рассчитывал увидеться с ней позже.
Пытаясь придать их беседе нормальное течение, Сорель спросила:
— Как тебе понравилась выставка?
— Плевать мне на выставку. Что означала твоя интересная реплика перед тем, как нас прервали?
— Какая реплика? — Сорель сделала вид, что не поняла вопроса.
— Про брак, «заключенный таким образом». Каким образом, по-твоему, мы заключали брак?
Они ехали вверх по извилистой улочке. По тенистому тротуару в обнимку шла парочка.
— Наш брак был похож на сделку и напоминал не столько брак, сколько слияние капиталов, — ответила Сорель.
Парочка на тротуаре остановилась, чтобы поцеловаться.
Блейз недоверчиво фыркнул.
— Значит, так ты себе представляла наш брак?
— А ты не так? Наши родители сговорились, когда мы… когда я еще лежала в колыбели.
Он спросил угрожающим тоном:
— Хочешь сказать, родители тебя заставили?
— Нет, конечно! Но ты сам знаешь, как все происходило. Мы плыли по течению — делали то, чего все от нас ждали.
— Я не плыву по течению, когда дело касается таких важных вещей, — возразил Блейз. — Я хотел на тебе жениться и считал, что и ты достаточно взрослая, чтобы принимать логичные решения.
Логичные? Она чуть не засмеялась.
— Я приняла логичное решение, когда решила отказаться.
— Несколько поздновато.
Под ними мерцал их родной город тысячью огней, в изгибах берега чернели спокойные воды пролива. Блейз тихо и горько проговорил:
— Сорель, я никогда не смотрел на наш брак как на слияние капиталов. Мы хорошо знали друг друга, и, как мне казалось, нам нравилось общество друг друга. Брак казался естественным продолжением. Я собирался прожить с тобой всю жизнь. Заниматься с тобой любовью. Могу сказать, что считал тебя очень красивой еще со старших классов школы.
Все, что он говорил, только убеждало Сорель в правильности ее давнего поступка.
— Ты не любил меня, — твердо сказала Сорель.
Он задумался.
— Любил. Очень любил. Но такой эмоциональный накал не может длиться долго.
Значит, он считает, что хладнокровная сделка — наилучший базис для длительных отношений? А она безосновательно и неразумно тосковала по чему-то большему?
— Но чувства были нереальны, так?
— То, что происходило между нами, было вполне реально, по крайней мере я так думал. Более реально, чем краткая вспышка страсти.
— Брак без страсти? — У нее скривился рот.
— Почему без страсти? — Он старательно смотрел на дорогу, выруливая на крутом повороте. — Я же сказал тебе, что ждал, когда мы займемся любовью.
Вот оно что, он ждал, когда они поженятся. Она тоже, хотя пару раз у нее мелькала мысль, что подобная стойкость глупа. Даже ее родители не стали бы возражать, если бы она спала с Блейзом, но под их крышей она не хотела, а Блейз не приглашал ее в свою холостяцкую квартиру, которую получил, когда ему исполнилось двадцать лет.
Блейз хотел, чтобы свадьба состоялась через два месяца после помолвки, но, поскольку заключение брака подразумевалось давным-давно, помолвка выглядела чистой формальностью.
Когда их матери кинулись в водоворот свадебных приготовлений, увлекая за собой Сорель, поцелуи Блейза стали особенно ее возбуждать и часто оставляли ее дрожащей и расстроенной, когда она видела, насколько неохотно он отпускает ее от себя, как мерцают его глаза. Однако он всегда держал себя в руках и не просил ничего больше поцелуев, его руки блуждали по ее телу, но никогда не забирались под одежду.
