— Тебя тоже надо раскрасить.
— Ой, я, право, не знаю… — Верити поднялась с колен.
— Сегодня позвольте себе расслабиться и развлечься, — посоветовал ей Лео.
Подошла Джолин со своими двумя мальчиками. Сестра Лео была светловолосой толстушкой, доброй и уютной, она любила готовить и прекрасно пекла пироги.
— На вас нарисуют то, что вы захотите: цветы, котят или попугаев. Но рисунки смываются, — заверила она.
— И вы тоже это сделаете? — засмеялась Верити.
— Меня можно на это подбить, но, боюсь, моим мальчикам будет трудно устоять на месте, пока меня раскрашивают.
— Я поведу мальчиков и Хедер к клоунам с воздушными шарами, — предложила Верити.
Сыновья Джолин, Ранди и Джо, с радостью согласились. Ранди, которому было восемь, на три года больше, чем брату, добавил:
— Если маму не успеют раскрасить, пока нам не надуют шары, мы пойдем поиграть в крокет. Видите, вон там дети играют.
— Вы с ними намучаетесь, — предупредил Верити Лео и взял ее под локоть. — Давайте так — сначала раскрасят вас, а потом я помогу вам присмотреть за детьми.
Верити взглянула на него, а он… сгорал от желания поцеловать ее. Лео отпустил ее локоть и подумал о том, что ему придется решать, как быть с этой няней. Каким образом она может вписаться в его жизнь…
Верити решила, прежде чем лечь спать, приготовить себе какао. Мысли у нее путались, и она знала, что долго не заснет, так как была под впечатлением дня, проведенного с Лео и Хедер.
Она смешивала в кастрюльке какао с молоком, когда услыхала, как открылись и закрылись раздвижные стеклянные двери в столовой. Сердце у нее бешено заколотилось, но она заставила себя успокоиться, когда в кухню вошел Лео. Он был в синей хлопчатобумажной рубашке и черных джинсах. Светлые с рыжинкой волосы растрепались. Почему он вернулся в дом? Он ведь сказал, что, после того как уложит Хедер, поработает в летнем домике. Этот домик служил ему рабочим кабинетом, там находился монитор, такой же, как в комнате Верити, чтобы он мог слышать дочку, если она проснется и позовет его.
— Хедер проснулась? — спросила Верити.
— Нет. Она устала. Не удивлюсь, если она проспит утром дольше обычного. Я открыл электронную почту и увидел, что мне прислала Джолин. Я подумал, вы захотите на это взглянуть.
— Что это?
— Сегодняшние фотографии. Джолин снимала на свой цифровой фотоаппарат. Я только что их распечатал.
Верити указала на кастрюлю, стоящую на плите.
— Хотите какао?
— Конечно, хочу. Это не похоже на ту бурду, что я разогреваю в микроволновке.
— Я обнаружила настоящий какао-порошок в кондитерском магазине.
Верити потянулась к кружкам, висящим на крючках. Разлив какао, она отнесла кружки на стол.
Лео уселся и разложил фотографии: четыре листа по четыре фотографии на каждом. В центре всех фотографий была Хедер: вот она смотрит на бродячего музыканта; вот играет в крокет с Верити; а вот облизывает пальцы, полакомившись сахарной ватой.
— Замечательные фотографии, — улыбнулась Верити. — Надо хотя бы несколько повесить в рамках в гостиной.
— Наверное, я так и сделаю.
— У вас есть фотоальбом?
— Нет. У меня все не хватало времени его завести. Фотографии лежат в коробке в шкафу.
Лео поднес кружку ко рту и сделал глоток, а Верити не сводила глаз с его лица: с морщинок у век, с небритых щек, с крепкой шеи.
К чему пустые мечты? Разве она не понимает, что Лео Монтгомери не заинтересуется ею? Его окружение — члены загородного клуба. У него была изысканная жена, не в пример ей, Верити.
Улыбнувшись, он поставил кружку на стол.
— Очень вкусно!
Как приятна его похвала! Он снова пристально на нее посмотрел. Вот уже второй день он так ее разглядывает, как будто до этого не видел. А она работает у него почти месяц!
— Вы повесили картину, которую купили?
— Пока нет. Нужны молоток и гвоздь.
— Я могу помочь. Вы хотите сейчас ее повесить?
— Я сама это сделаю, если вы заняты.
Он встал, подошел к кухонному шкафу и достал с верхней полки молоток и коробку с гвоздями.
— Сдается мне, я сделаю это лучше вас.
Верити показала Лео, на какую стену в ее комнате она хотела бы повесить картину. На картине был изображен морской берег. Восходящее солнце бросало на небо розовые, фиолетовые и золотые отблески, а у берега две лошади щипали траву. Забив гвоздь, Лео повесил картину и отступил назад.
— Ну как?
— Хорошо. Мне даже хочется покататься верхом по пляжу.
Он смотрел не на картину, а на Верити.
— А вы умеете ездить верхом?
— Только ради удовольствия. Уроков никогда не брала.
— В езде верхом присутствует определенный ритм. Кто-то улавливает этот ритм, а кто-то нет.
Они стояли так близко друг от друга, что Верити видела на щеке Лео шрам, чувствовала запах его кожи и исходящее от него тепло. А когда он протянул руку и провел пальцем по маргаритке, нарисованной у нее на щеке, она вздрогнула.
— Хедер не позволила мне смыть ее цветок, — хриплым голосом произнес он.
— Ну а я свой смою под душем, — улыбнулась Верити.
Лео продолжал водить пальцем по контурам лепестков.
— Какая нежная кожа, — пробормотал он.
У Верити сердце едва не выскочило из груди. Лео смотрел на нее так, как никогда раньше. Она вспомнила поцелуи Мэтью — жадные, возбужденные, он хотел склонить ее к большему. А она этого «большего» не хотела. Именно по этой причине они и расстались. Верити хотела сохранить себя для того единственного мужчины, которого будет любить всю жизнь.
Лео наклонил голову, но она не отстранилась. Губы Лео сомкнулись на ее губах… и все ее представления о том, что хорошо, а что плохо, смешались. Этот человек разбудил в ней желание, о существовании которого она и не подозревала. Верити обняла Лео за шею, запустила пальцы в его волосы. Он со стоном касался языком ее языка, и их поцелуй длился бесконечно. Она отвечала ему так, как это делает женщина во власти желания.
Но неожиданно все кончилось.
— Это недопустимо, — пробормотал он, и его лицо окаменело.
— Почему? — выдохнула Верити.
— Причин столько, что их и не перечесть. Прежде всего, я ваш хозяин. Второе: я на двенадцать лет старше вас. Третье… — Он замолк.
— Третье? — повторила она, уже догадываясь, что он скажет.
— Третье… Нам обоим это ни к чему. Нас тянет друг к другу, это физиологический процесс, в котором нет места здравому смыслу. Я достаточно взрослый человек, чтобы понять, насколько неблагоразумно то, что сейчас произошло. Давайте забудем этот поцелуй.
