Потянулась красавица в постели и встала. Фей решила не звать — надо привыкать к самостоятельности. Она оделась, умылась, но управиться с волосами было сложно. Слишком длинная коса была у Василисы, почти до пола. Она перебросила их вперед, собрала широкой лентой и решила, что сойдет и так. Завтрак к тому времени скатерть-самобранка уже накрыла, так что можно было спокойно попить кофейку и ждать Горыныча.
А Горыныч прилетел только к обеду. Василиса так заждалась, прямо извелась вся: ни есть, ни пить, ни даже читать не могла. Только ходила взад-вперед по комнате да в окошко то и дело поглядывала. Запыхавшийся, но довольный Горыныч влетел в комнату через окно и сразу, не отдышавшись, без приветствия, заорал:
— Все, разрешил! Он разрешил, но есть условия.
— Какие? — Василиса бросилась к Горынычу.
— Едешь туда на тридцать дней, чудеса творить сможешь только три раза. А точнее, два, так как третье тебе понадобится, чтобы обратно вернуться и там не застрять.
— Я согласна! Давай бумаги подпишу. — Василиса была полна решимости.
— Уверена? Может, подумаешь? Передумаешь? Что так быстро соглашаешься?
— Нет! Давай! А родителям Он скажет?
— Да, обещал сам сказать. Как раз в их сторону собирался.
— А как скажет-то, раз его никто никогда не видел? И ты ведь не видел?
— Он принимает разные облики и может быть кем угодно. В последнее время, говорят, у него имидж средненький, просто красивый молодой человек, и все. А я не видел. Только голос слышал — приятный такой голос, низкий, сексуальный… В общем, нормальный. Так что не волнуйся на этот счет, есть другой повод для волнения.
— Какой? — Василиса явно была удивлена.
— Да ты ведь делать ничего не умеешь! Совсем ничего!
— Я читать, писать умею…
— Ага, ты там еще диплом Высшей школы сказочной магии и колдовства покажи. Элементарных правил готовки не знаешь, даже как чайник вскипятить!
— Чайник?
— Конечно! Это здесь у Самовара Самоварыча чайку попросила, он сам вскипятил да налил. А там чайнику команду не дашь, он не слышит, не видит, не говорит! Ну да ладно, мне разрешили над тобой поколдовать, чтобы ты хоть чему-то до поездки научилась. Так что залезай на меня, ко мне полетим. Здесь не могу, отвлекать будут.
Василиса взгромоздилась на Горыныча, и они полетели. Летели молча, каждый был занят своими мыслями.
* * *
Пещера Горыныча была очень уютной. Василисе там нравилось с детства. Простору много, все большое — Горыныч, как-никак, змей совсем не маленький. Мебель деревянная, массивная.
— Давненько я здесь не была, — проговорила Василиса, проходя вслед за Горынычем и разглядывая обстановку. Все было как всегда, все тот же легкий беспорядок.
— Давай приберусь у тебя, грязнуля.
— А сможешь? — шутливо спросил Горыныч.
— Хватит издеваться, противный! — подхватив его тон, ответила Василиса и стала разбираться.
— Давай, давай, работай! В реальном мире никто за тебя ничего делать не будет. Все самой придется! — Горыныч улегся на свою кровать и сложил лапы на весьма упитанном животике.
— Так, тщательнее три тряпочкой, даже отсюда пыль вижу!
— Сейчас эта тряпочка в тебя полетит, лежи и помалкивай!
Вдруг ее взгляд упал на какие-то журналы. На обложке была изображена полуобнаженная царевна, лицо ее показалось Василисе знакомым.
— Ну, Горыныч! Ну, молодец! Нравятся журнальчики-то?
Горыныч подскочил и с недовольным видом выхватил их из рук Василисы.
— Что по чужим вещам шаришь?
— Ой, покажи-ка еще раз, я не рассмотрела, кто там на обложке? Уж не царевна ли Гортензия из соседнего царства? И вообще! Я не шарю, а пытаюсь помочь большому красивому, но ужасно безалаберному Змею навести порядок в его жилище! Понятно?
— Конечно-конечно, убирайся, убирайся, не останавливайся, не отвлекайся! А насчет журнальчиков… Я хоть и Змей, но все же мужчина, и подобные журнальчики очень даже могу посмотреть. Когда закончишь, скажешь. Я пока вздремну маленько.
Вскоре в пещере раздался громкий храп Горыныча.
Василиса подмела его жилище — и ей это даже понравилось, — помыла посуду, собрала все разбросанные вещи, все разложила по местам. Вытерла пыль, расставила на столе чайник и сладости всякие. За все это время она ни разу не прибегла к помощи колдовства, поэтому была горда собой!
Покончив с делами, Василиса решила разбудить Горыныча. Забралась к нему на постель и стала думать, как бы Змея разбудить. Она подула ему в ухо головы, которая была ближе к ней. Голова даже не пошевелилась, только сладко причмокнула и стала храпеть дальше. Тогда Василиса легонько пощекотала нос той же головы кисточкой своих волос — голова слегка поморщилась, но храп не прекратился. «Кричать в ухо нельзя, а то испугаю, пламя выпустит ненароком», — подумала Василиса не в силах решить, что же делать. Еще немного посомневавшись, она решила больше не напрягаться, а прилечь рядом, накрыться пледом и немного полежать с закрытыми глазами.
Так и сделала.
Но едва Василиса закрыла глаза, как сразу же провалилась в сон. И снова увидела его. Он сидел и что-то читал. Пригляделась — точно, сказки. Вдруг он поднял глаза и улыбнулся…
— Ты что, спать сюда пришла? — Барабанные перепонки Василисы чуть не взорвались от громкого рыка Змея.
— Ты одурел, что ли, совсем? Так орать! — Василиса недовольно посмотрела на Горыныча.
— Прости, если напугал. Так, — Горыныч обвел пещеру глазами, — хорошо все везде, чисто и красиво! Я доволен.
— А я — нет! Сон досмотреть не дал, в ухо наорал, испугал. Нехороший ты! — Василиса сидела, надувшись.
— Я уже прощение попросил, хватит дуться. Пойдем чай попьем, Василисушка, ты моя обидчивая. — Змей сгреб ее в охапку и крепко прижал к своей груди.
— Ой, Горыныч, не жми так, раздавишь! — Василиса даже и не пыталась вырываться.
— А ты меня поцелуй в знак того, что больше не сердишься, тогда и отпущу!
Василисе ничего не оставалось делать, как расцеловать три головы Горыныча в обе щеки.
— Ну что, доволен!
— Отлично, мне понравилось! Губки такие мягкие, пухлые — может, повторишь?
— Все! Хватит! Отпусти, совсем совесть потерял!
— Ладно, ладно, пошли чайку попьем! Эх, и что я без тебя делать буду? — Горыныч снова стал серьезным. — С кем я буду разговаривать, играть, хулиганить? Ты обо мне совсем не подумала.
— Горыныч, ну ты в крайности впадаешь, то ведешь себя неадекватно, то грустить начинаешь. Я же не навсегда. Считай, что в отпуск, на каникулы.
— Слушай, а может, мне в размерах уменьшиться и с тобой полететь, буду у тебя в кармане сидеть?
