— Вивьен! С вами все в порядке?! Что там у вас стучит?! — кричал за дверью Патрик.
— Кажется, рамы сорвало с петель!
Вивьен попыталась приладить обратно тяжелые створки, но ей не хватило сил. Поняв, что одной не справиться, она побежала открывать дверь. В золотом квадрате света, падающего из освещенного коридора, чернела фигура Патрика.
— Не знаю даже, что это было, — пожаловалась Вивьен. — Сначала крик, которым можно разбудить и покойника, а потом окно — настежь, и ставни никак не закрываются...
Он окинул взглядом ее полуобнаженное тело, спутанные волосы, испуганные зеленые глаза, потом перевел взгляд ниже, туда, где соблазнительно изгибались плавные линии безупречного тела, едва прикрытые черным шелком ночной сорочки. Она очень сексуальна, снова отметил про себя Патрик, и невозможно соблазнительна...
Вивьен вздрогнула, когда с улицы вновь донеслись душераздирающие вопли.
— Вот! Слышите? Опять! Что у вас, черт возьми, происходит?!
Патрик, не выдержав, рассмеялся и пояснил:
— Это Роджер.
— А отчего этого Роджера как будто раздирает ходить по дворам и кричать не своим голосом, когда нормальные люди давно спят?!!
— Роджер — волк.
— Какой, черт возьми, волк?! — взвизгнула Вивьен. — Вы что, издеваетесь?
— Самый обыкновенный. Симпатичный такой серый зверь. Не волнуйтесь, он не опасен и не станет ломиться в спальню к леди.
— Ха-ха-ха! Как остроумно! — Вивьен чувствовала, что ее дурачат, и это бесило ее еще больше. — Хоть бы предупредили, что у вас тут целый зверинец.
— Ну, насчет зверинца сильно сказано, но... вообще-то вы на ферме, — с издевкой напомнил Патрик.
Вивьен сузила глаза.
— Я, конечно, девушка городская, но знаю, что волки не живут среди свиней и коров!
— Правда? А Роджер и не живет, так, приходит по старой памяти в гости, собаки его не трогают. Я нашел его маленьким волчонком и выходил, а потом отпустил на волю. — Патрик снисходительно улыбнулся и прошел в спальню. — Давайте решим, что с окном делать...
Она не сдвинулась с места, от дверей наблюдая за его жалкими потугами вставить рамы. При этом Вивьен так и не смогла побороть злобной радости, видя, что усилия Патрика, как и ее, тщетны.
— А я-то думала, силачу вроде вас достаточно пошевелить мизинцем, и рамы тут же встанут на место, — издевалась она, радуясь возможности отыграться за волка.
— Задвижка, будь она неладна! — пробормотал Патрик. — Наверное, ветер сломал. — Он внезапно повернулся к Вивьен. Ее торжествующий вид вызвал у него приступ хохота. — Ну ладно, я не такой уж силач, каким себя возомнил. Чтобы починить окно, мне понадобятся инструменты.
— Все отговорки, отговорки... — поддела его Вивьен, театрально закатив к потолку глаза.
Он засмеялся и поднял обе руки.
— Все! Сдаюсь! Единственное, что я могу сделать в свое оправдание, это извиниться.
До Вивьен вдруг дошло, почему он так игриво на нее поглядывал. Она была наполовину раздета, а шелковый черный халатик — в пару к сорочке — так и остался висеть на стуле возле кровати. Надо было подумать, прежде чем открывать дверь полуголой, сгорая от стыда, терзалась Вивьен.
Патрик стал медленно к ней приближаться.
— Итак, мир?
Он излучает невероятную сексуальность, подумала Вивьен. Минуту назад она смеялась над его слабостью, а между тем мускулистые, сильные руки, широкая грудь и мощные плечи Патрика невольно приковывали к себе ее восхищенный взгляд. Сила, мужественность, игривый огонек в глазах Патрика пробуждали в девушке непреодолимое желание.
— Так и быть, мир, — прошептала Вивьен, отступая назад.
— Хорошо... Тогда, может, переночуете сегодня у меня?
Она удивленно вскинула брови.
— Я имел в виду, что мы поменяемся комнатами. Временно, — пояснил Патрик, довольный ее замешательством.
Вивьен почувствовала, что краснеет, и, пытаясь отогнать соблазнительные мечты, посетившие ее воображение, хрипло прошептала:
— Именно это я и подумала.
— Тогда пойдемте, я провожу вас. — Патрик пересек коридор и оказался в своей спальне, там было намного теплее и оттого уютнее. — Белье свежее. Кейт поменяла сегодня утром.
Вивьен продолжала стоять в дверях, глядя, как Патрик вынимает из комода какую-то одежду.
— А вы-то как же? — спросила она, чувствуя угрызения совести. Наверное, он не только устал, но и замерз, пока возился с щенками. — Вы же не можете спать в этой ледяной комнате!
— Предлагаете остаться? — Патрик бросил на Вивьен один из тех игривых взглядов, от которых у нее учащался пульс.
Она стоически пыталась не покраснеть.
— Не говорите чепухи!
— Значит, мне ничего другого не остается. Не волнуйтесь, мне не привыкать. Занавешу окно одеялом, а утром что-нибудь изобретем.
Едва за Патриком закрылась дверь, как Вивьен вспомнила, что все ее вещи остались там. Идти за Патриком ей не хотелось. Решив, что это подождет до утра, Вивьен приготовилась ко сну.
Его кровать была приятно мягкой, намного удобнее и теплее, чем та, в которую только что отправился Патрик. Вивьен огляделась. Кремовые стены, кремовый ковер на полу. Редкие всплески ярких красок — картины с изображением полевых цветов — висели над кроватью и комодами. Их выбирала женщина, безошибочно определила Вивьен. Переведя взгляд на прикроватную тумбочку, она увидела там фотографии Сида и Одри. Должно быть, нелегко одному растить таких сорванцов, подумала Вивьен и погасила свет.
Она устало закрыла глаза и начала думать об отце. Он тоже воспитывал ее один. Ей было столько же, сколько Сиду, когда умерла мама, но Вивьен до сих пор помнила, как тяжело было жить без нее.
Отец сделал для нее все, что мог. Подумав о Максе, Вивьен тяжело вздохнула. Вот если бы он дал ей возможность жить своей жизнью, не вмешивался бы в ее дела! Но ему претила сама мысль о том, что дочь хочет стать самостоятельной. Он лез во все, и это буквально сводило Вивьен с ума. Как раз неделю назад между отцом и дочерью разыгралась ужасная ссора. С тех пор они не виделись и не разговаривали друг с другом. Позвонив сегодня Пэт, Вивьен надеялась, что отец искал ее, но подруга сказала, что от Макса не было никаких вестей. Зато были новости от Генри Керсона, который просил Вивьен не волноваться и уверял, что все идет по плану.
При мысли о грядущем событии Вивьен хотелось петь от радости. Генри знал всех и вся, был вхож в кружок нью-йоркской богемы и теперь взялся помогать ей в организации первой в ее жизни выставки. Вивьен надеялась, что это станет поворотным пунктом в ее карьере и что, став знаменитой, она сможет наконец посвятить себя живописи.
