добавляет подруга с придыханием и бросает на пожарного такой взгляд, что тот уже должен расплавиться и растечься лужицей.
Мужчина разрывает наш зрительный контакт, и я от облегчения выдыхаю. Только теперь осознаю, под каким была напряжением, у меня даже пальцы побелели, которыми я поручень сжимала. И ноги затекли.
— Не затруднит, — наш австралиец демонстрирует белоснежную улыбку, от которой мы с Янкой дружно издаем тихий протяжный стон. На загорелом лице она смотрится божественно!
Он отставляет тележку в сторону и одним махом перепрыгивает через забор.
Все. Я в отключке.
Ну почему я не пишу стихи? Или хотя бы не умею худо-бедно подобрать рифму? Я бы тогда описала этот прыжок четырехстопным ямбом, сравнив его с грациозным прыжком ягуара. Или гепарда.
Только обязательно хищника, потому что, когда прыгун-пожарник мягко приземляется на землю и бросает в мою сторону быстрый взгляд, кажется, что он сейчас набросится на меня и проглотит. Даже косточек не оставит.
Янка заливается соловьем и время от времени прикасается к локтю парня, пока тот чинит шезлонг. А я только беспомощно хлопаю глазами, продолжая торчать в бассейне.
Не умею я так как она. Если бы я к нему прикоснулась, то точно лишилась бы чувств.
— Шезлонг не сломан, его просто заклинило. Я поправил направляющие, теперь он будет легко раскладываться, — пожарник выпрямляется и поворачивается ко мне. — А у вас ничего не заклинило, Аля? Вам ничего не нужно поправить?
Я ожесточенно мотаю головой, а потом так же ожесточенно киваю. Мужчина, состоящий из мускулов, кубиков и тестостерона, удивленно выгибает бровь, а затем осматривает свои ноги.
— Почему вы на меня так смотрите? Со мной что-то не так?
— Нн-нет, — торопливо трясу головой и тушуюсь, — все так. Только откуда вы знаете, как меня зовут?
— Вас так звала подруга, — отвечает мужчина.
— Меня Янка зовут. А вас как? — Янка вклинивается между нами, загораживая от меня австралийца. Тот ухмыляется и незаметно отодвигается от Янки.
— Артем. Приятно познакомиться.
— А нам как приятно, не представляете. Мы с Алькой решили выбраться за город. Позагорать, подышать воздухом, — тараторит подруга, не замолкая ни на секунду. — А вы чем здесь занимаетесь?
— Собираюсь чистить бассейн. Хотите помочь? — Артем скалится белозубой улыбкой, и я снова мысленно стону.
Ясно, что никакой он не пожарник. Он сантехник. Или слесарь. Хотя я думала, что скорее охранник. Но охранники не ходят в комбинезонах на голое тело, а вот слесари ходят. Еще, возможно, садовники.
На такое тело, божечки, только комбинезоны и надевать...
— У вас такая загадочная подруга, — бросает на меня туманный взгляд Артем. Мда, на слесаря он, конечно, мало похож. Может, он сторож? Заодно решил бассейн почистить...
— Она не загадочная, — заступается подруга, — она не особо разговорчивая просто.
Я усиленно киваю, соглашаясь с Янкой. Отпускаю поручень, становлюсь на лестницу, чтобы выбраться из бассейна. Нога соскальзывает со ступеньки, я вскрикиваю и плюхаюсь в воду.
— Ой, она сейчас утонет, она же плавать не умеет, — визжит Янка. — Артем, помогите!
Меня выхватывают из воды крепкие руки прежде, чем я успеваю испугаться. Янка, конечно, перегнула палку — чтобы здесь утонуть, даже мне надо очень постараться. Гораздо больше шансов задохнуться от прикосновений широких ладоней, обвивающих мою талию.
А от гладких тугих мышц, перекачивающихся под загорелой кожей прямо перед моими глазами, у меня кажется сейчас наступит помешательство.
Но Артем как будто ничего не замечает. Он выглядит достаточно встревоженным, помогает мне выбраться из бассейна и усаживает на шезлонг.
— Как вы, Аля? — садится рядом на корточки и заглядывает в глаза. А я и без этого на грани обморока.
Его близость действует на меня как паралич. Не могу ни пошевелиться, ни издать хоть какой-то связный звук.
Артем идет в дом и возвращается с бутылкой воды. Откуда он знает, где у Янкиного дяди хранится вода? Впрочем, если он работает у дядькиного соседа, то конечно в курсе.
Я жадно глотаю воду, с признательностью глядя на Артема, а он задумчиво меня рассматривает. В его темных глазах плещется что-то глубокое, непонятное, от чего мне немного не по себе.
— Раз вам лучше, я пойду. У меня много работы. Хорошего вечера, — мужчина направляется к забору, лихо перемахивает через него и исчезает за домом.
Мы с Янкой молча провожаем его взглядами.
— Куда там австралийским пожарным, — говорит она тихонько, когда Артем скрывается из виду.
— Их даже котики не спасают, — соглашаюсь с подругой, а сама тяжело вздыхаю.
Меня, похоже, тоже ничего не спасет. Потому что я влюбилась глубоко и безнадежно. Влетела с размаху как пчелка в банку с медом. И хоть это чувство сладкое и тягучее, внутри зреет предчувствие, что ни к чему хорошему оно меня не приведет.
* * *
Неделя проходит как в тумане.
Все это время я бессовестно вру бабушке, что готовлюсь к тестам, а сама думаю об Артеме. А что делать, если ничего в голову не лезет? Если в голове только он? Хорошо, что можно прятаться, обложившись учебниками и пялясь в экран ноутбука. Иначе она бы сразу меня вычислила.
А так даже на цыпочках ходить старается, чтобы мне не мешать.
Мне и жалко бабушку, и стыдно перед ней, но с собой я ничего не могу поделать. Перед глазами стоят налитые мышцы, загорелое тело и синий комбинезон, под которым это тело прячется. А еще прищуренные глаза с загадочным изучающим взглядом.
Почему он на меня смотрел все время, как будто собирался заглянуть внутрь? На Янку он совсем иначе смотрел.
А может?.. От одной только мысли захватывает дух, я даже глаза закрываю.
Может, он тоже влюбился? Как я, с первого взгляда? Бывает же так, сколько раз я в кино видела. И в книгах читала. Встретились взглядами и — рраз! — будто молния сверкнула.
Если это так, я умру от счастья.
Когда мы с Янкой уезжали на такси из дома ее дяди, Артема нигде не было видно. Но мое разыгравшееся воображение утверждало, что он наблюдает за мной из окна дома. Я как будто его даже там разглядела.
Ясно, что все это чушь и ерунда. Что делать сторожу в доме хозяев еще и на втором этаже, где обычно размещаются спальни?
Даже если он не сторож, а садовник, ему там тем более делать нечего. Ну разве
