Она неуверенно кивнула.
— Знаете, мистер Стэйн…
— Просто Чарлз, — поправил он. — До сих пор не могу забыть, как ваши нежные пальчики ласкали мое лицо, так что оставим церемонии.
Констанс не понравились его слова. Она нахмурилась и возразила:
— Во-первых, вы расквасили лоб, а я лишь приложила марлю к вашей ране…
— А во-вторых?
— Во-вторых… Почему вы все время перебиваете? Неужели вам так не хватает женского общества, что вы никак не можете оставить меня в покое?
Произнося последние слова, она недвусмысленно покосилась на ту самую блондинку, которая так и липла к Чарлзу, когда Констанс вошла в зал.
— Хватает, моя милая, даже слишком, — вздохнул Чарлз. — Но вы сами напросились: теперь я не отстану от вас ни на шаг, — заявил он, широко улыбаясь и заглядывая ей в глаза. — Скорее допивайте свой бокал, и мы немножко пройдемся. Надо познакомить вас с гостями, прежде чем вы пуститесь в пляс.
— Но я… я вообще не собиралась танцевать, — попробовала возразить Констанс. — Я скоро уезжаю…
— Как это? Кларки всегда уходят последними, — заявил Чарлз. — Вы приехали с ними, не так ли?
— Но это не значит, что я не могу без них уехать! — рассердилась Констанс. — Мы договорились, что они останутся, а я… поеду домой на такси.
— О, не лгите, миледи! Вам это не идет, — сокрушенно покачал головой Чарлз.
— Хорошо, я останусь на танцы, — смирилась пристыженная Констанс.
— Да, кстати, — спохватился Чарлз, — мне не очень нравится ваше имя.
Ну, начинается! — в ужасе подумала Констанс. Сначала ему не понравится мое имя, потом образ жизни… И все повторится, как с Робертом!
— Оно у вас слишком длинное. Язык заплетается, — сосредоточенно продолжал Чарлз. — Наверняка есть какое-нибудь уменьшительное имя. Как вас зовут друзья?
— Конни.
— Как?!! — Ему и этот вариант явно был не по душе. — И вы позволяете называть вас Конни?
— Да. — Констанс с удовольствием заметила, что он слегка растерян.
— Все ясно, — пробормотал Чарлз, любуясь ее миловидным веснушчатым личиком в обрамлении длинных золотисто-каштановых кудрей. — Ладно, оставайтесь Констанс, пока я не нашел другого имени, более приятного для нас обоих.
С этими словами он властно схватил ее за руку и повел в другой конец зала, где расположилась веселая компания незнакомых Констанс людей. Этот вечер должен стать нашей последней встречей, твердила она себе, я не сделаю той же самой ошибки. Никогда! Еще до Роберта Констанс испытывала страх и даже ненависть по отношению к агрессивным эгоистичным мужчинам, но Чарлз Стэйн перешел все границы.
— Улыбайтесь!
— Что?
— Я говорю: улыбайтесь, — тихо, но настойчиво повторил Чарлз. Его прозрачно-голубой взгляд погружался все глубже и глубже в темную бездну карих глаз спутницы. Заметив ее замешательство, он рассмеялся и внезапно заключил Констанс в свои объятия. — Люди могут неправильно понять вашу кислую гримасу.
Констанс была готова влепить ему пощечину. Но, окруженная плотным кольцом хохочущих гостей, она лишь попыталась высвободиться из крепких рук Чарлза.
— Не могли бы вы оказать мне маленькую любезность? — ехидно прошипела она, упираясь кулаками в его широкий торс. — Постарайтесь, пожалуйста, не прижиматься ко мне. Вы что, не слышите, мистер Стэйн? Отпустите меня сейчас же!
— Нет! — ухмыльнулся Чарлз. — Не отпущу, пока не научитесь называть меня по имени.
— На нас уже обращают внимание…
— Да пусть! — Он явно наслаждался ее дискомфортом. — Пускай завидуют!
— Если не отпустите, я устрою вам скандал, — пригрозила Констанс.
— Не устроите, — лениво откликнулся Чарлз. — В вас слишком много от настоящей леди. Вы не так воспитаны, чтобы выставлять себя на посмешище.
— А вот вы не джентльмен! — заявила Констанс, грозно сверкая глазами.
Он опять ухмыльнулся — нахальной сексуальной улыбочкой, которая щекотала каждый нерв напряженного тела Констанс.
— Как вы догадались? — воскликнул Чарлз с притворным удивлением. — Не хотите ли последовать моему примеру?
Не дождавшись ответа, он обнял Констанс еще крепче, наслаждаясь ее беспомощностью. Чувствуя себя в его власти, она вдруг осознала, что ей это даже приятно, но страх оказаться в зависимости от сильного мужчины все еще давал о себе знать.
— Ну, хватит, Чарлз… Пустите же! — Имя сорвалось с языка естественно, будто Констанс произносила его всю жизнь. — В чем дело? — удивилась она, заметив, что напряженные объятия не ослабевают, а, напротив, становятся все крепче.
— Жаль, что вы не просите обратного, — тихо прошептал он, жмурясь от удовольствия. В эту минуту Чарлз напоминал огромного довольного кота, забавляющегося с легкой добычей. — Но так уж и быть. Учитывая, что на нас смотрит не меньше сотни любопытных глаз, я не стану губить вашу репутацию.
Оказавшись на свободе, Констанс почувствовала себя одинокой и покинутой. Однако в следующую минуту Чарлз уже представлял Констанс новым гостям, и вскоре вереница незнакомых лиц захватила все ее мысли. Несмотря на то что Чарлз жил в основном за границей, в своем графстве он считался безусловным авторитетом. Из желания угодить ему, а может, из искренних побуждений все, кому он представлял Констанс, наперебой спешили осыпать ее комплиментами.
— Я слышала, вы редко бываете в Англии? — спросила Констанс, воспользовавшись маленькой передышкой перед началом танцев. — Где вы живете, если не секрет?
— У меня есть дома на юге Европы и в Штатах. Но там я бываю исключительно по делам. Отец еще при жизни вложил часть нашего состояния в недвижимость за границей. Он был очень прозорлив и никогда не шел на компромиссы.
— А вы?
Он не ответил, и Констанс пришлось повторить вопрос:
— А вы способны идти на компромисс, или яблоко от яблони недалеко упало?
В течение нескольких секунд Чарлз продолжал молча изучать выражение ее лица, лаская взглядом чуть вздернутый подбородок и широко открытые глаза, а потом мягко поинтересовался:
— Откуда такая агрессия, Констанс? Кто причинил вам столько боли?
— Что? — От неожиданности Констанс даже попятилась. — Не понимаю, о чем вы…
— Это слово… «компромисс» задело вас за живое. Разве не так? — Чарлз не сводил с нее пристального взгляда. Не дождавшись ответа, он добавил: — Кто вас обидел? Сей же час желаю знать его имя.
Констанс мысленно проклинала себя за минутную слабость. Набравшись сил, она заговорила, стараясь, чтобы робкий от природы голос звучал более уверенно:
— Если даже у меня и есть проблемы, на которые вы намекаете, это мое личное дело.
