— Камилла, в твоем возрасте недопустимо жить с молодым человеком!
— Если ты забыл, напоминаю, что мне двадцать два года! По-моему, самый тот возраст, чтобы жить с молодыми людьми!
— Я отлично помню, в каком году ты родилась, потому и говорю, что это недопустимо!
— То, что я родилась? Ну это только ваша с мамой ошибка. Я уже ничего исправить не могу. Максимум, пойти повеситься!
— Не говори так, Камилла! — прикрикнул на нее Брэндан. — И не вздумай ляпнуть что-то подобное при матери.
— Извини. — Она сделала глубокий вздох, чтобы успокоиться. — Это все, что ты хотел мне сказать?
— Нет.
— Мне еще нужно собрать вещи, — солгала Камилла.
— Камилла, я думаю, тебе не стоит собирать вещи и ехать неизвестно куда!
— Я отлично помню адрес, к тому же Джим меня встретит.
— Камилла, я не о том! Кто ты для этих людей? Как они тебя встретят? И потом, что это за бегство из родного дома?!
— А что мне остается делать? Я люблю Джима, он любит меня. Все просто и ясно, а ты пытаешься все усложнить. И потом, мне кажется, что его мать встретит меня лучше, чем ты встретил бы Джима!
— Еще скажи, что я плохой отец!
— Ты слишком хороший отец. И мне от этого очень тяжело живется. Я надеюсь, что ты позволишь маме встречаться со мной хоть иногда.
— Ты всерьез собралась уйти из дома?!
— Нет, шучу так! — взорвалась Камилла. — Я уже заказала билет. Завтра утром я буду с Джимом. И мне будет с ним в малюсенькой квартирке гораздо лучше, чем в этом шикарном особняке, где я даже дышать должна по твоей команде!
Брэндан со стоном схватился за голову.
— Ну вот, теперь я еще и деспот!
— А ты этого не знал? Может, мама и согласна терпеть твои выходки, а с меня хватит! Я ухожу.
В том, что она действительно собралась уходить, Брэндана не убедили бы никакие слова. Но спокойный, чуть усталый, лишенный всякой эмоциональной окраски голос дочери убедил его больше, чем что-либо.
— Камилла! — окликнул Брэндан.
Она остановилась у двери и, обернувшись, бросила на отца вопросительный взгляд.
— Не уезжай, пожалуйста. Мама этого не переживет.
— С мамой я поговорю! Не волнуйся, тебе не придется ей ничего объяснять.
— Дочка, мне тоже будет очень тяжело. Хватит с меня того, что ушел сын. Прошу тебя, останься хотя бы еще дней на десять. Мы все успокоимся, поговорим и подумаем, как нам жить дальше.
— Ты можешь дать мне слово, что эти десять дней не станут одной сплошной чередой скандалов?
— Я тебе это обещаю.
— Пап, я, честно, не знаю, как мне поступить. Мне кажется, что, если бы я уехала сейчас, многих проблем удастся избежать.
— Вот именно, избежать! Разве я не учил тебя, что от трудностей нельзя бегать? Трудности нужно преодолевать.
— Я забыла об этом, папа.
— Прошу тебя, останься. Хватит с меня этого гения, твоего братца!
— Я звонила ему. Он очень скучает…
Брэндан замахал на нее руками.
— Даже слышать не хочу! Нет, нет, нет! Можешь даже не рассказывать мне об этой Тейт-модерн! Я и так везде натыкаюсь на журналы, где говорится о том, насколько гениален мой сын.
Камилла чувствовала, что ворчание отца — притворно. На самом деле он начал гордиться Чарльзом. И это означало, что скоро ее брат сможет вернуться домой.
— Ладно тебе, папа, — попробовала успокоить она отца. — Он действительно отличный художник. О его работах уже пишут статьи.
— Так ты останешься? — с надеждой спросил Брэндан.
Камилла колебалась всего секунду.
— Да, папа, но только на десять дней. Если что-то не получится, у меня есть полное право уехать к Джиму.
Брэндан усмехнулся.
— Заключаешь со мной сделку?
Камилла пожала плечами.
— Я все же твоя дочь. Пойду скажу Барбаре, чтобы отпустила водителя.
— Я рад, что все так закончилось, маленькая Ка. Мы приняли единственно верное решение.
В ответ Камилла только улыбнулась отцу. Она-то как раз вовсе не была уверена в том, что все делает правильно.
Брэндан Риттер действительно не спал прошлой ночью, но вовсе не потому, что мучился стыдом или раскаянием за свои резкие слова. Он думал, как можно уберечь Камиллу от страшной судьбы, а брак с Джимом Кудисом казался ему опаснее даже самых безумных идей сына.
То, что он придумал, поначалу показалось Брэндану неосуществимым. Но, поразмыслив, он понял, что в его плане нет ничего нереального. Оставалось только сделать так, чтобы Камилла не узнала ничего о том, что собирается сделать ее отец.
Первую часть плана он сегодня успешно осуществил: Камилла остается дома на десять дней. Больше ему и не нужно. Скорее всего, он справится гораздо быстрее. А уж сделать так, чтобы любимая дочь была вполне довольна своей жизнью в родительском доме… Что может быть проще? Ей здесь рады, ее все любят. А теперь, когда конфликт с отцом сошел на нет, ей и вовсе незачем покидать родное гнездо.
Как только он, Брэндан, осуществит свою часть плана, все будет зависеть от Эрскина. Но Эрскин парень не промах и сумеет убедить Камиллу в том, что только с ним она будет по-настоящему счастлива.
Брэндан долго думал, стоит ли посвящать Эрскина в свои планы, но в итоге решил, что лучше будущему зятю кое о чем не знать. Конечно, он расскажет о части своего плана, но только если она удастся. Еще он будет давать Эрскину советы. Только тогда они смогут убедить Камиллу, что ее глупая любовь к Джиму — всего лишь каприз избалованного ребенка.
И потом, не пропадать же заказанному для Камиллы билету! — подумал Брэндан и усмехнулся. Боюсь только, что Изабель обо всем догадается. Ей конечно же не понравится мой план. Но я смогу ее убедить, что так всем нам будет лучше. А время ее убедит лучше, чем я.
Брэндан всегда был скор на сборы и уже через полчаса был готов ехать в Ковентри. Домашним он сказал, что едет по срочному делу в Ливерпуль. Ночь в поезде была не слишком приятной для Брэндана. Он старательно гнал прочь мысли о том, что его решения тоже могут быть неправильными и что для Камиллы было бы лучше, если бы она училась на своих ошибках. Но уже утром Брэндан справился с голосом совести. На перрон вокзала Ковентри вышел вполне довольный собой и жизнью крупный судостроитель Брэндан Риттер.
Найти дом Джима оказалось не так-то просто. Брэндан уже и забыл, когда в последний раз ему приходилось бывать в таком бедном районе. Низенькие одно- и двухэтажные домишки прижимались друг к другу боками, как будто пытаясь согреться или спрятать свою непрезентабельность за спиной соседа. Многие дома делили между собой несколько семей. На веревках, натянутых прямо перед домами, сушилось белье, и чумазые ребятишки бегали по улице.
