— Кофе вполне достаточно. — Тони не хотел злоупотреблять их добротой, к тому же не был уверен, что сможет в полной мере расплатиться за все. Починка грузовика будет стоить недешево — один из основных недостатков такого рода колесных средств, — а Мика берет только наличными, как, впрочем, делал и сам Тони.
Сейчас, когда куча денег ушла на рождественские подарки для родственников, у Тони каждый цент был на счету. Чековая книжка могла оказаться бесполезной, так как во многих местах не принимали чеки других штатов, а именно их и имел вечно путешествующий Тони. Кредитной карточкой он пользовался редко. Последние три года большую часть заработанных денег, согласно решению суда, он высылал жене. Поэтому в повседневной жизни предпочитал расплачиваться наличными или услугами — только так он мог что-нибудь скопить. И к тому же никаких долгов.
— Но тебе нужно поесть. — Руби выглядела удивленной. — Хороший завтрак — начало хорошего дня.
— Ну, что-то хорошее обязательно должно быть, — ответил он, осматривая кухню и задерживая взгляд на тостере. — Хлеб у вас есть?
— Белый или домашний черный? — спросила Руби, доставая из хлебницы и тот и другой.
— Черный. — Отходя от стола, Тони взял из ее рук буханку. — Я все сделаю сам.
— О, позволь Руби помочь тебе. Она скучает по таким хлопотам, — заметила Опал. — И я тоже. У Руби два взрослых сына, у меня один. У меня еще две дочери и четыре внука. Сейчас нам часто вспоминаются те дни, когда мы жили все вместе и целый день проводили в заботах о своих детях.
— А вы обе напоминаете мне мою мать. Я самый младший из пяти детей, и единственный мальчик.
— Что же заставило тебя выбрать жизнь на колесах, вдали от семьи?
Этот вопрос был задан не Опал или Руби, а Марией, которая внезапно появилась на пороге.
— Они привыкли к этому, — ответил Тони, обратив внимание на то, что сегодня Мария выглядела как-то ярче. На ней были надеты коралловый топик и темные шорты. Поверх топика накинута рубашка с крупными разноцветными квадратами в тон топику и шортам. Тони острым взглядом художника уловил в облике Марии безупречный вкус. Очень стильная женщина!
— Даже твоя мама? — продолжала расспросы Мария, подходя к холодильнику. Она достала апельсиновый сок и, взяв из шкафчика стакан, налила себе немного.
— Даже она. Она знает, что я задыхаюсь дома. Я живу так с тех пор, как мне исполнилось двадцать шесть. Уже восемь лет.
Тони отдал хлеб обратно Руби, и она положила нарезанные кусочки в тостер.
Мария облокотилась о кухонный столик и, потягивая сок, спросила:
— Где ты обычно путешествуешь?
— Везде. Хотя мне больше по душе север страны, но я был и во Флориде, и в Бостоне, и в Новом Орлеане.
— Мария родилась и выросла в Новом Орлеане, — заметила Руби.
Тони улыбнулся.
— В Новом Орлеане мне нравится Французский квартал. Работа там идет всегда очень хорошо. Не знаю, что это, атмосфера, что ли, такая особенная!
На мгновение лицо Марии просветлело и смягчилось. Слова Тони разбудили в ней самые приятные воспоминания. Ей не хватало ее родины.
— Почему ты переехала в Техас? — спросил он.
В это время готовые тосты выскочили из тостера наружу.
— Я люблю васильки, — задумчиво сказала Мария, имея в виду, что василек — символ этого штата. Тони это ни о чем не говорило. Допив сок, Мария поставила стакан в раковину. — Ладно, мне пора бежать. До вечера! — Она направилась к двери.
Тони внутренне напрягся.
— Мария, подожди!
Она остановилась, раздраженно глядя на него.
— Ты не подбросишь меня до гаража?
Мария скользнула взглядом по недоеденному тосту.
— Я уже ухожу.
— Дай ему доесть, дорогая! — вмешалась Руби.
Мария вздохнула.
— Я буду в машине. Пожалуйста, побыстрее! В девять часов я должна быть на работе.
— Есть, мэм! — ответил Тони.
Мария ушла, а Опал взяла бумажное полотенце и недоеденный тост.
— Я намажу его маслом, а ты пока одевайся!
Только сейчас Тони вспомнил, что спустился в кухню босиком и полураздетый. Он широко улыбнулся и стремительно помчался одеваться. Через несколько минут он влетел в кухню, обутый и одетый, схватил завернутый бутерброд, поблагодарил и выбежал на улицу.
Мария с нетерпением ждала его, но, когда он появился, ничего не сказала, только бросила мимолетный взгляд и включила мотор. Дорога до гаража заняла не больше пяти минут. За это время Тони успел проглотить свой бутерброд. Поблагодарив Марию, он вылез из машины и захлопнул за собой дверцу. Мария стремительно уехала, даже не оглянувшись.
Несколько секунд Тони задумчиво смотрел ей вслед. Ни одна женщина, которых он встречал, не была так упорна в своей неприязни к нему.
— Должно быть, я теряю форму, — покачал он головой.
Тони повернулся и медленным шагом направился к гаражу. Подняв глаза, увидел табличку, на которой было что-то написано. Подойдя ближе, он прочитал: «Выходной».
Итак, у него неожиданно оказался впереди целый свободный день. Тони дошел пешком до первой телефонной будки и позвонил домой.
— Привет, мам! — закричал он, услышав на том конце провода голос матери. — Узнаешь блудного сына?
— Ну, здравствуй, блудный сын! — Маргарет Мейсон была рада слышать его голос. — Где ты на этот раз?
— В маленьком гостеприимном городке под названием «Плезант-Рест».
— И ты, никак, там самый почетный гость?
Тони улыбнулся.
— Ну, вообще-то я оказался здесь случайно. У меня сломался грузовик. К счастью, нашелся хороший механик, и он скоро его починит. Так что увидимся дня через два, как и договаривались!
— Это и в твоих интересах. Тетушка Ирэн строит какие-то грандиозные планы по поводу рождественского ужина.
При этих словах у Тони потекли слюнки.
— Я приеду, даже если для этого мне придется ехать автобусом!
— Ловлю на слове!
— Обещаю! Передай всем привет!
— Обязательно!
— И если на мое имя придут письма, спрячь их куда-нибудь подальше, хорошо? А то эти любопытные вечно суют свой нос куда не надо.
Под «любопытными» Тони подразумевал своих многочисленных племянников и племянниц.
— На прошлой неделе было письмо из колледжа в Амарилло. Я хотела его прочитать, но отец не позволил. Оно лежит на холодильнике.
Тони издал вопль восторга.
— Это по поводу работы! Я подумываю о том, чтобы опять преподавать рисунок.
— Это же прекрасно, Тони! — В голосе матери послышалась искренняя радость.
Маргарет Мейсон сама была учительницей по рисунку и никак не могла понять, почему ее сын отказался от карьеры преподавателя.
