по внешней стороне бедра, потом по внутренней, всё выше и выше, пока пальцы не оказались на трусиках. Провёл по ткани туда-обратно, надавливая лишь слегка, а губы так и касались уха.
— Пусти, — дёрнулась от него, как только он коснулся сильнее, и сразу же воздух закончился.
— Твой муж распустил тебя, — отодвинул трусики в сторону. — Ты так с ним разговаривала? Он тебе разрешал?
— Мне никто ничего не может разреши…
— Заткнись, — начал поглаживать половые губы. Грубовато и опасно нежно одновременно. — Ты будешь говорить только когда я разрешу.
Вошёл одним пальцем, всего на чуть-чуть, а мне скулить хотелось от беспомощности. Всё то же ненормальное тягучее тепло внизу живота и слабеющие ноги. Желание, которое я не могла контролировать. К первому пальцу прибавился второй.
— Твой муж — слюнтяй, всю жизнь прятавшийся за отцовскую спину. Он слишком много тебе позволил. Но я научу тебя, как себя нужно вести, — вогнал пальцы до упора, вытащил и вогнал снова.
Я хватанула ртом воздух. Он имел меня пальцами и тёрся пахом — я чувствовала его эрекцию, и тело от этого предавало меня всё сильнее. Захар провернул пальцы и вдруг вышел. С нажимом провёл по плоти, у самого лона и по ноге. Спины коснулось остриё ножа. Я застыла, а он очерчивал мои позвонки — один за одним.
— Сейчас ты встанешь, — сказал, надавив остриём сильнее. — Выпьешь чай и пойдёшь спать. Если хочешь есть, твой ужин там, где ты его оставила.
Говорил, а сам опять вырисовывал позвонки, только уже снизу вверх.
Остриё исчезло так же резко, как появилось. Захар застегнул на мне платье и отошёл. Вернулся за стол. Я поднялась, сама не понимая, чего должна делать. Чего хочу сделать.
В руке Захара была вилка. Самая обычная вилка. Он отломил кусок рыбы, наколол и положил в рот.
— Я тебя ненавижу, — прошептала и, взяв чай, крепко сжала ручку чашки.
Желание выплеснуть эту гадость прямо в его рожу было неимоверным, но я этого не сделала. Поставила чашку на раковину и хотела уйти.
— Только после того, как я доем, Вика, — услышала голос в спину.
Я порывисто обернулась. Захар показал мне на стул.
— Я не твоя жена, — процедила, хотя у самой дрожал голос.
Ноги подкашивались, а между ног было влажно. Развернулась и всё-таки ушла, готовая к тому, что он опять сделает нечто из ряда вон. Пока поднималась по лестнице, ждала, что Захар заставит меня вернуться. У самого верха оглянулась. Холл первого этажа был совершенно пустым, вокруг — тишина. Только внутри меня крик отчаяния и ещё предательский шёпот — если бы он продолжил, я бы не смогла остановить его и, что хуже всего, возможно, даже не захотела бы останавливать.
Чтобы уснуть, пришлось распахнуть балкон настежь, но всё равно духота стояла невозможная. Я вздрагивала от каждого шороха, проваливалась в беспокойную полудрёму и тут же выныривала из неё. Среди ночи начался дождь, сопровождаемый громом и ветром, и всё равно дышать легче не стало. Меня как будто изнутри обжигало, а лишившееся контроля подсознание рисовало картинки одна откровеннее другой.
Даже во сне я чувствовала его — лежащую на моём бедре горячую ладонь и взгляд, обжигающий холодом. С тихим стоном перевернулась на другой бок и резко распахнула глаза.
Это был не сон. Захар смотрел на меня, тепло от его руки заставляло кровь бежать быстрее. Дыхание сбилось, я попробовала отодвинуться на другую сторону кровати.
— И не думай, — сказал он тихо и, поймав за лодыжку, поддёрнул к себе.
Я ахнула, проехавшись спиной по простыне. Захар упёрся ладонью в постель возле моей головы, взгляд его опустился к груди.
Я лежала перед ним совершенно обнажённая. Постиранные трусики сушились в ванной вместе с платьем, а другой одежды у меня не было.
— Ты не посмеешь, — просипела, словно завороженная, глядя, как он расстёгивает рубашку.
— Почему? — я оказалась к нему ещё ближе.
Пальцы ног коснулись пола, Захар кинул рубашку к моим ногам. Рассвет был блёклый, пропитанный запахом дождя, и в нём он выглядел почти что нереальным. Словно бы был ангелом тьмы. Или демоном.
Положив ладонь мне на колено, повёл вверх. Я попыталась остановить его, накрыла руку своей.
— Нет, — он отбросил мою ладонь. Обхватил грудь и сжал, потирая большим пальцем сосок. Я опомнилась, опять метнулась было в сторону, но он перехватил меня за талию. Стянул с постели и прижал к груди голой спиной. Я с ног до головы покрылась мурашками. Небо клубилось фиолетово-синими тучами, Захар дышал мне в затылок, дождь лил стеной, но сквозь неё всё равно можно было различить живую изгородь.
— Не надо, — хотела сказать резко, а вышло неуверенно и тихо.
Слова растворились в громовом раскате. Я схватила Захара за запястья. Он развернул меня лицом, наши взгляды пересеклись на миг, и тут же он швырнул меня обратно на кровать. Расстегнул брюки и навис сверху, резко развёл мои ноги и вошёл одним движением.
Новая вспышка исказила черты его лица, превратив в жестокую маску.
— Ты отдашь долг, — прохрипел он.
Я почувствовала запах алкоголя. Это было не вино — что-то крепче.
Глаза Захара блестели шальным блеском, губы кривились.
— Ты за всё заплатишь, — скривил губы и начал двигаться размеренно, резко, словно бы чувств в нём не было. Только глаза выдавали, серебристо-чёрные, холодные.
Перехватил одну мою руку и припечатал к постели, потом вторую. Сопротивляться я не могла, разве что опустить веки, чтобы не видеть его. Только этого я не хотела.
— Ты, сука, меня хочешь, — он склонился ко мне.
Мазнул губами по губам, дразня, заводя сильнее.
— Дрянь… — сделал движение во мне. — А она не хотела…
Он стиснул зубы и зарычал. Задвигался резко и быстро. С каждым его движением кровь становилась горячее, а желание сильнее. Мне казалось, что всё это снится, а я и не я вовсе. Тело жило отдельной жизнью — настоящей и чувственной. Захар что-то пьяно шептал, а я всё-таки закрыла глаза. Гром и его шёпот в шею, его запах и дождь…
— М-м-м, — выгнулась ему навстречу. Сдерживаться больше не могла.
— Дрянь, — прикусил кожу на шее.
В ответ я застонала. Ветер приносил с собой сладковатый запах роз, насыщенный и наполненный соблазном. Разум в малодушной попытке защититься повторял, что это всё не на самом деле, нереально и невозможно. Захар согнул мою ногу и заставил раскрыться сильнее.
— Я не… — упёрлась ему в плечо свободной ладонью.
— Заткнись, — процедил, сдавив запястье, и вошёл до упора, до
