— Что? — спросил Джоэл.
Должно быть, у меня все на лице написано.
— Я просто думала, как тут все уныло выглядит! — соврала я.
— Ты так думаешь?
— А ты нет?
— Я знаю кое-что, чего не знаешь ты. — Джоэл приподнял бровь.
— Правда? — Я с интересом посмотрела на него.
— У нас есть полчасика, чтобы отклониться от графика?
Ой, вы только посмотрите, теперь он хочет задержаться. Не подумайте, что я жалуюсь.
— Давай! — горячо одобрила я.
Джоэл настоял, чтобы я закрыла глаза, пока мы не доедем до места, так что в течение десяти минут в моем мозгу проносились образы магазинов, где любую пару обуви можно купить за пять баксов, или ряды торговцев, где вам всучат хот-дог на палочке.
Наконец мы остановились.
— Пора? — спросила я.
— Нет еще! — предостерег меня он.
Я слышала, как он захлопнул дверцу со своей стороны и подошел, чтобы выпустить меня из джипа.
— Не подглядывай, — велел Джоэл, ведя меня по каким-то кочкам.
— Что это за восхитительный аромат? — Я вдохнула нежный, но достаточно сильный запах парфюма, который донес до меня теплый ветерок.
— Ну ладно, пора! — прошептал Джоэл.
Сначала я даже не могла понять, что же такое передо мной. Казалось, что я с головой погрузилась в пушистое розовое облако.
— Где мы? — с удивлением спросила я.
— Это Цветочная тропа, — Джоэл улыбнулся, видя мое восхищение. — Фруктовые сады простираются на несколько миль вокруг. Миндаль, персики, абрикосы… А еще яблоки, апельсины, — продолжил он список, при этом потянулся и потряс ствол дерева, а я стояла внизу под душем из нежных розовых лепестков, касание которых напоминало поцелуи.
Я смеялась, когда сквозь мои пальцы порхали нежные шелковые лоскутки, толщиной не больше листа бумаги. Насколько хватало глаз, все вокруг: и изогнутые маленькие деревца, и земля — было усыпано розовыми и белыми лепестками. У меня возникло чувство, будто это все не по-настоящему, словно это всего лишь представление, организованное кинокомпанией «Метро-Голдуин-Майер», и в любую минуту дюжина танцовщиц с ленточками и в белоснежных шифоновых платьях выскочит и закружится на этом ковре из цветочных конфетти.
— Господи, что ты со мной делаешь? — всхлипнула я, когда Джоэл заключил меня в свои объятия, где было тепло и уютно.
— Ничего, — он улыбнулся, уткнувшись лицом в мои волосы. — Всего лишь хочу тебя развлечь!
Я выгнулась, чтобы видеть его лицо.
— Ты сможешь увидеть, что мир прекрасен, если хорошенько посмотришь, — заявил он.
— Ты таким родился? — засмеялась я. поражаясь Джоэлу не меньше, чем красоте вокруг нас.
— Каким? — обеспокоенно спросил Джоэл.
— У тебя столько энергии для… Не знаю, как назвать, для того чтобы найти чудеса в обыденной жизни.
— Я мог бы задать тебе тот же вопрос.
— Но мне нечего было бы ответить.
— Да ладно, ты обыскиваешь антикварные лавки, разве нет? Ищешь спрятанные в их недрах сокровища.
— Это не так грандиозно.
— Просто открой глаза пошире, — пожал он плечами. — Я уже сказал, все вокруг нас ждет, когда же мы увидим!
Я огляделась. Мое сердце забилось чуть быстрее от переполнявших его эмоций. И тут мне пришла в голову одна мысль.
— Ты пытаешься показать мне, что в жизни есть много чего, кроме Элиота?
— Я надеялся, что ты это уже поняла.
— Просто… Да, я поняла.
— И что ты чувствуешь сейчас?
— К нему?
Я на мгновение задумалась. Та острая боль, которую я испытывала в машине, слегка притупилась, уступив место страстному желанию, чтобы он сейчас мог быть здесь со мной, чтобы мы вместе полюбовались этой красотой.
— Мне лучше. — Я сама удивилась, услышав свой ответ. — Спокойнее.
— Ну, если тебе покажется, что твоя любовь перехлестывает через край, или если ты когда-либо почувствуешь внутри себя пустоту, то мой совет — постарайся заполнить свою жизнь чем-то еще. Не всегда ты можешь в любви добиться того, чего хочешь, но мир просто жаждет предложить тебе что-то удивительное в качестве альтернативы.
И тут я внезапно увидела Джоэла в новом ракурсе. У него разбито сердце. Он не может быть с женщиной, которую по-настоящему любит. Понимает, что с ней никто не сравнится, и с тех пор разыскивает для себя более экстремальные душевные переживания.
— Ты это делаешь? Пытаешься заполнить свое сердце чем-то другим? — осторожно спросила я.
Но Джоэл проигнорировал мой вопрос.
— Ты воспринимаешь мир через зрение, — продолжал он. — Ты должна находить красоту в произведениях искусства, в пейзажах…
— В твоем лице, — предложила я.
Он расхохотался:
— Если бы я был здравомыслящим человеком, то вызвал бы Элиота на дуэль и выиграл, чтобы ты была только моей. — А потом он добавил грустно: — Но я не сделал этого.
— Ничего, — сказала я, чувствуя, что понимаю его, хотя только догадываюсь, что он за человек. — Мы должны в полной мере насладиться тем, что здесь и сейчас. И мне нравится каждый миг.
Забавно, как некоторые люди врываются в вашу жизнь — так быстро и на такое короткое время. Разумеется, мне не хочется, чтобы все кончилось. Я не хочу распрощаться с ним сегодня, чтобы потом никогда не встретиться, но в случае с Джоэлом меня ждет некая конечная точка. Что-то в нем подсказывает мне: «Не принимай все близко к сердцу! Используй меня по полной сейчас, так как я не могу дать никаких обещаний». И это хорошо. По крайней мере, сейчас это хорошо, так как сейчас я с ним. Но не уверена, что именно я почувствую, когда придет время расставаться.
— Я скажу тебе кое-что, — произнесла я по дороге к автомобилю. — Ты изменил мое мнение о Фресно.
Еще через два часа мы были в местечке Холам, где остановились около монумента, поставленного на месте гибели знаменитого киноактера Джеймса Дина. В сентябре 1955 года он именно здесь не справился с управлением своего «порше-спайдер». Я задумалась о том, что завтра мне стукнет столько же лет, сколько было и ему в момент трагедии, тридцать. Мои размышления прервал Джоэл, напомнив, что я обещала поговорить сегодня с Элизой.
— Это обязательно? — заныла я.
— Ты же не знаешь, может, она собирается завещать тебе Элиота, — предположил он. — Ты же сама сказала, что она говорила с тобой дрожащим голосом.
— Думаю, я принимаю желаемое за действительное. Эй! Может, ты ее соблазнишь, и она бросит Элиота, а я его подберу? — Я бросила на Джоэла умоляющий взгляд.
— Я не занимаюсь благотворительностью, — резко ответил он.
— А как же я?
— Это было честью и привилегией.
— Правда? — просияла я.
