Хлоя смутилась, потом лицо ее прояснилось, и вдруг она снова нахмурилась:
— Ты имеешь в виду вопрос о причине нашей встречи? Ты по-прежнему делаешь вид, что не знаешь о ней?
— Это не притворство. Ты призналась в том, что все изменилось, подразумевая, что между вами с отцом нет никаких отношений, и все же ты здесь.
— Потому что моя сестра попросила меня обратиться к тебе. И потому, что ее муж умолял меня спасти Рею. — Хлоя пожала худыми плечами. — Не думаю, что это в моих силах, но я попробую.
— Ради вашего семейного состояния.
— Ради моей семьи или, по крайней мере, тех ее членов, которые все еще имеют для меня значение, — убежденно сказала Хлоя. — Но Рея также напомнила мне о сотнях людей, работающих в «Диолетис индастриз». Я не могу отвернуться от их семей, по крайней мере не попросив тебя проявить немного милосердия.
В это было нетрудно поверить. Хлоя всегда проявляла заботу о сотрудниках компании. Без сомнения, их благосостояние было одним из факторов, которые ее отец использовал пять лет назад, чтобы манипулировать Хлоей. А теперь им воспользовалась и Рея, пытаясь добиться нужного эффекта.
— Ты имеешь в виду слухи о том, что я планирую продать свой пакет акций «Диолетис индастриз»?
Частная компания стала открытым акционерным обществом за год до попытки спасти ее, которая могла бы сработать, если бы Аристон не предпринимал закулисных действий. Но в своем нынешнем положении компания была на грани банкротства. Требовалось лишь нажать на нужный рычаг, чтобы подтолкнуть ее к этому, и этот рычаг находился в руках Аристона.
— Частично. — Хлоя вздохнула и отвернулась.
Значит, как он и ожидал, семья Диолетис хотела получить от него больше, чем обещание сохранить свои акции. Наконец-то сценарий пошел по его плану.
— В бизнесе нет места милосердию. Твой отец должен был научить тебя этому.
— Я не разделяю взгляды своего отца, особенно в этом отношении. — Хлоя посмотрела на него обиженно.
Он уже почти улыбался. Это оказалось слишком легко.
— Если я не продам свои акции, компания в своем нынешнем положении останется на плаву еще один год, максимум два, не больше.
— Сэмюэль упоминал об этом, и Рея также это подтвердила.
По крайней мере, Рея была откровенна с Хлоей. Возможно, сестра не использовала его бывшую жену так же безжалостно, как отец.
— Чего же ты, собственно, ждешь от меня? — спросил Аристон.
— Жду? Ничего. — Она снова вздохнула. Вид у нее был побежденный. — Но снова надеюсь. Наверное, я законченная оптимистка…
Опять она о надежде. На что же она надеялась раньше и так и не получила?
— Я не могу предоставить инвестиции человеку, который настолько плохо разбирается в бизнесе, что хранит большинство ликвидных активов собственной компании в рушащейся банковской системе нашей родной страны, — сказал Аристон.
Эбер был динозавром в сфере бизнеса, и у его некогда процветающей компании не было никаких шансов выжить в новой мировой экономике, оставаясь под его руководством, даже не имея такого сильного врага, как Аристон.
Хлоя подождала, пока перед ними поставили блюда, а затем сказала:
— Да, это было бы ошибкой с твоей стороны.
— Если так, значит, у тебя так и не появилась деловая хватка. — Аристон приступил к ужину, надеясь, что это заставит ее сделать то же самое, и испытал победное чувство, когда это сработало.
— Кое-что я все-таки понимаю, — сказала Хлоя. — Например, тот факт, что компания «Спиридакоу и сыновья энтерпрайзес» выдержала финансовый кризис в сфере транспортного бизнеса, охвативший страны с гораздо более стабильной экономикой, чем экономика Греции.
— Хотя компания и была основана еще моим прадедом в Греции, в настоящее время «ССЭ» является полностью функционирующей многонациональной корпорацией, главные офисы которой находятся в Нью-Йорке и Греции.
Он гордился этим фактом. Его дед сделал свою компанию концерном с многомиллионным денежным оборотом. Аристон же превратил миллионы в миллиарды. В свои тридцать два года Аристон Спиридакоу был одним из самых молодых ныне живущих миллиардеров.
— Да, и с блестящим бизнесменом во главе. — В голосе Хлои неожиданно зазвучали одобрение и уважение.
— Ты считаешь меня блестящим?
— В бизнесе — бесспорно, — сказала она, будто бы с оговоркой.
Однако у Аристона сложилось четкое впечатление, что, если бы он спросил об этом, она бы сказала, что он ослышался. Или что это не его дело.
— Итак, чего же ты хочешь? — вместо этого спросил он.
На мгновение что-то трогательное и беззащитное появилось в ее взгляде, но потом исчезло.
— Отец передал свой пакет акций компании моей сестре.
— Да? — Для Аристона это не было новостью.
Здоровье Эбера неуклонно ухудшалось. Но несмотря на его решение сделать дочь председателем, Аристон был настроен четко следовать своим планам, независимо от того, кто возглавляет империю Диолетис.
— Ты знал об этом. — Хлоя покачала головой. — Какая же ты все-таки акула!
— Гуппи не выживают в моем мире.
— Не нужно мне об этом напоминать.
— Ты считаешь себя гуппи? — не удержался Аристон. — А ты бы на моем месте так не считал?
Судя по его виду, он не мог представить себя никем, кроме хищника, независимо от сценария.
Хлоя продолжила:
— К концу нашего брака я наконец поняла, насколько плохо была подготовлена к пребыванию в твоем мире или мире моего отца, если уж на то пошло.
— И все же ты снова здесь.
— Двумя годами старше и, надеюсь, мудрее.
— Ты знаешь, что у твоего отца проблемы со здоровьем? — спросил Аристон, понимая, что если она так давно не общалась с отцом, то могла и не знать об этом.
— Он уже не у руля «Диолетис индастриз».
— Я говорю не об этом.
Хлоя отодвинула свою тарелку, съев около половины того, что в ней было.
— А о чем?
— Я просто хотел убедиться, что ты знаешь о его слабом здоровье. — Аристон нахмурился, глядя на ее незаконченный ужин.
— Почему тебя это так волнует?
— Семья есть семья.
— Вот почему ты так часто видишься со своими родителями. — Хотя в сложившихся обстоятельствах насмешки были неуместны, эта вполне удалась.
— Мои родители заинтересованы лишь в тех отношениях, которые осуществляются на их собственных условиях. — Аристон же был не из тех, кто позволяет другим диктовать ему, что делать.
Незадолго до своего совершеннолетия он положил конец встречам с обоими родителями, отдав предпочтение школе-интернату в Нью-Йорке и каникулам у своего деда в Греции.
