яркая… К нашей свадьбе у тебя уже точно будет первый миллион подписчиков, сможешь зарабатывать на рекламе и вообще…"
В этот момент к ним подошёл официант, правда не тот, что обслуживал их столик в самом начале. Это был молоденький стажёр, которому на вид было не больше 16 лет. Он, смущаясь, попросил у Насти сфотографироваться для его инстаграма. Оказалось, он был на неё подписан и только что наблюдал за эфиром сначала с мобильного телефона, а затем украдкой из-за барной стойки.
– Мы сюда больше ни ногой, – шепнула Настя Олегу, когда тот распахивал перед ней тяжёлую входную дверь с деревянными вензелями и старинными ручками из латуни.
– Привыкай, теперь так будет происходить всё чаще, – он нежно обнял её за талию.
Глава VII
Дрязин нерешительно остановился у кабинета Барковского. Нерешительность не была ему свойственна. Всё, что ему поручалось он делал жёстко и без колебаний. Уволить сотрудника? Не проблема. Подобрать кандидатов на высокий пост – будут к вечеру в Вашей приёмной. А вот вопрос с Паном был для него личным, а оттого сложным. Когда-то, ещё в начале 90х, когда он сам был молод и полон надежд, Пан был его другом и партнёром. Они вместе создали прекрасную компанию с уникальным подходом к делу. И всё бы и дальше было прекрасно, если бы не Олечка, новая пассия друга. Он носился с ней как дурак с писаной торбой, дорого одевал и вкусно кормил. А кончилось тем, что потерял голову и ввёл её в штат за спиной партнёра. За его, Дрязинской спиной. И не уборщицей какой-нибудь или секретаршей, а начальником отдела закупок, едва ли не самого важного механизма в их непотопляемой лодке. Тут, конечно, дело не обошлось без её папаши, который Пана привечал и обещал золотые горы. Тот и растёкся, поверил. Жениться собирался. И тут Дрязин понял, что останется и без друга, и без компании, а этого он допустить не мог. И, рассудив здраво, решил похоронить дружбу в угоду набиравшему обороты бизнесу.
Однажды вечером после работы, когда ничего не подозревающий Пан остался в переговорке с новым клиентом, Дрязин предложил Олечке подвезти её до дома. Скучающая Олечка, которая и в рабочее время не слишком была занята делами, согласилась. Но вместо дома он повёз её в ресторан, прикрываясь желанием получше узнать избранницу друга. Очнулись они за полночь, сильно пьяные, на заднем сиденье старого Дрязинского мерседеса. Она бесстыдно подтягивала сползшие чулки, а он молчаливо курил в окно. Хороша, ох, хороша, чертовка.
Ещё пару месяцев они уже целенаправленно и тайно встречались то у Дрязина дома, то в условленном месте, но каждый раз это заканчивалось одним и тем же. Она похотливо хихикала на прощанье и улетала на встречу к Пану, который по-прежнему ни о чём не догадывался. Через какое-то время Дрязина стала злить эта ситуация. Не то чтобы Олечка была предметом его воздыханий. Здесь была скорее обычная зависть и чувство собственничества, которое Дрязин в себе признавал и даже лелеял. Если он чего-то хотел, это должно было быть его. По праву. А сейчас он хотел Олечку и рулить их общим с Паном бизнесом. Но ни того, ни другого у него, по сути, не было. И однажды он психанул. Это был первый и последний раз в его жизни, когда он поступил необдуманно.
В кабинете Пана раздался резкий стук в дверь, от которого тот вздрогнул. На пороге стоял пьяный Дрязин, сжимающий в руке початую бутылку "Дэниелса".
– Поговорим? – тон Дрязина не предвещал ничего хорошего.
– Поговорим, – изумлённо ответил Пан, пропуская друга в кабинет и жестом показывая на кожаное кресло.
Дрязин хамовато фыркнул в его сторону и, покачиваясь, направился к креслу, но по пути запнулся и рухнул аккурат на стеклянный столик. Пан попытался его поймать за локоть, но не удержал. В следующую секунду Дрязин лихо ногой сбил Пана на пол, оказался сверху и кулаками начал бить его в грудь и лицо (и откуда только прыть взялась?). На крик сбежались немногочисленные сотрудники, которые ещё не успели уйти домой. Их растащили, ничего не понимающий Пан пытался вытереть кровь неизвестно откуда взявшимся полотенцем с офисной кухни. И тут Дрязина прорвало. В пьяном угаре он что-то орал про Олю, их двухмесячный роман за спиной Пана и его желание жениться на ней. Пан остолбенел и молча смотрел на друга. Неизвестно чем бы кончилось дело, если бы кто-то не вызвал милицию. Дебошира увезли, сотрудники фирмы разошлись по домам, вполголоса обсуждая произошедшее. А Пан так и просидел в кресле с полотенцем в руках ещё несколько часов, пока водитель в пятый раз не напомнил ему о себе.
На утро, пока Дрязин ещё сидел в кутузке за пьяный дебош, Пан собрался с мыслями, вызвал к себе юриста и тихо решил вопрос с долей Дрязина. Так единственная необдуманная выходка стоила ему фирмы, друга и девушки одновременно. Признал ли он за собой вину? О нет, Дрязин был не из таких. Ему всегда и все были должны. Поэтому история в его голове приняла совсем иное звучание – Пан лишил его всего, и он за это обязательно поплатится. А оттого указание Барковского развалить компанию Пана, которое он получил полгода назад, Дрязин воспринял как награду за прекрасную почти двадцатилетнюю службу. Ему дали время, чтобы подойти к делу творчески, не спеша, не оставляя следов. Слишком много друзей было у Пана, действовать в лоб было нельзя. И Дрязин, изощрённый и хитрый, несколько недель разрабатывал простой и изящный план. И теперь, когда времени у него оставалось всё меньше, он заметно нервничал. Нет, конечно, он может по-простому организовать рейдерский захват. Тем более, он знал все слабые стороны компании. Не даром же там до сих пор работала Леночка. Но хотелось не просто отнять. Хотелось уничтожить. От этой мысли он испытывал почти физическое возбуждение.
Едва Дрязин взялся за ручку двери, как она распахнулась, и он лицом к лицу столкнулся с Барковским.
– А, это ты. Очень вовремя, я как раз собирался секретаря за тобой отправить. Заходи, пусть Валя нам кофе сообразит. Я вернусь через минуту, – и Барковский торопливо зашагал по коридору. "Старый пердун, – зло подумал ему вслед Дрязин. – Всё молодится, а сам в 10 раз за утро в сортир бегает. Вот и вышли его бабы и разгульный образ жизни ему боком." Он закрыл за собой дверь и, кивнув Валентине "два кофе, мне без сахара и молока", направился в знакомый ему кабинет. За окном суетилась набережная, смрадно дышала бесконечная автомобильная пробка, но внутри было тихо. Добротный дубовый стол
