— Я здесь и лишней минуты не задержусь, — коротко проинформировала его Вивиан и следующее свое замечание адресовала Дереку: — Кроме того, что я распорядилась чужим добром, я еще позволила себе взять буханку хлеба и положить ее в духовку, чтобы согреть. Конечно, мне пришлось для этого сунуть нос в вашу духовку — надеюсь, хозяин этого дома не возражает?
— Нет, — заверил хозяин покаянно: впрочем, в глазах его прыгали озорные искорки. — И стол смотрится просто великолепно!
— В таком случае, если вы готовы приступить к обеду, я с удовольствием разложу еду по тарелкам, или, может быть, мне не следует к ним прикасаться? Это же ваши личные вещи!
— Я умираю с голоду, да и вы, должно быть, тоже! — Дерек выдвинул для гостьи стул, не обращая никакого внимания на негодующее фырканье старика. — Вы присаживайтесь, а я обо всем позабочусь. Мы тут привыкли сами хозяйничать, хотя и на скорую руку, не так, как сегодня. Да не обращайте внимания на слова Харди, он любит поворчать, верно, Харди? Хватит дуться, садись!
— Сперва собак надо покормить! Или при виде девицы ты обо всем позабыл?
— Собаки подождут, — невозмутимо отозвался Дерек, разливая по тарелкам чили и нарезая хлеб. — Вивиан, вам сразу налить кофе?
— Как у вас заведено, меня все устроит.
— Мы обычно пьем кофе прямо за обедом, особенно зимой, когда дни коротки. Около четырех загоняем лошадей, так что долго рассиживаться за столом некогда.
— А уж сегодня тем более, — проворчал Харди, потянувшись через весь стол за хлебом и едва не заехав гостье в нос фланелевым рукавом. — Компания подобралась такая, что человека с души воротит, да еще и облака ползут с северо-востока. Похоже, снег опять повалит.
Дерек искоса глянул на гостью.
— Возможно, и к лучшему, что вы сегодня не поедете в «Горную хижину», а то, чего доброго, снова застрянете в снегах, уповая на помощь случайного попутчика.
— Сколько можно разглагольствовать о прошлой ночи?! — вспылила Вивиан. — Я уже объяснила вам, почему не обзавелась подобающей экипировкой; не вижу, с какой стати мне продолжать оправдываться или извиняться.
— Вот неблагодарная заноза, э, Дерек? — возликовал Харди. — Будешь знать, как подбирать на дороге девиц!
— А я считал, что вам исключительно повезло с попутчиком! — невозмутимо заметил Дерек, не обращая никакого внимания на старика. — Ведь вам мог попасться кто угодно…
— Я смотрю на жизнь оптимистично, — перебила его Вивиан. — Как подсказывает мне опыт, среди людей не так уж много закоренелых злодеев.
Дерек забарабанил по столу длинными гибкими пальцами.
— Вы глубоко заблуждаетесь, мисс. Добрые самаритяне ныне почти вымерли, и даже в канун Рождества не следует обольщаться на предмет того, что все люди дружески к вам расположены.
— Скорее, наоборот, — встрял Харди. — Если Зак…
Дерек мрачно воззрился на него.
— Заткнись, Харди! Твои комментарии здесь не нужны!
Ужин прошел в напряженном молчании.
— Покорми псов, а я схожу принесу еще дровишек, — кивнул Дерек соседу, отодвигая пустую тарелку и поднимаясь на ноги. — А потом вместе вернемся в конюшни.
Чувствуя себя лишней, Вивиан робко вызвалась помочь.
— Да вы на себя посмотрите: сразу видно, что не отличите, где у лошади морда, а где хвост, — откликнулся Харди, наполняя миски для собак.
— Верно, — согласилась гостья. — Зато я умею мыть посуду, а при взгляде на вашу тарелку становится стыдно за род человеческий: вы заляпали подливкой не только прибор, но и все вокруг. Кроме того, я способна состряпать приличный ужин.
— Боже ты мой, — закатил глаза старый ворчун, — сколько слов, сколько треска!
— Учитывая, что мы оба — повара никудышные, я на твоем месте попридержал бы язык, — оборвал работника Дерек. — Мисс, кухня в вашем распоряжении! В прихожей вы найдете холодильник, там полно продуктов, в кладовке мешок с картошкой и прочими овощами. Да, и не стесняйтесь пользоваться телефоном, если захотите позвонить в госпиталь.
Войдя в кухню и обнаружив Вивиан у плиты, Дерек ничуть не смутился. А следовало бы, учитывая, что гостья поневоле слышала перебранку в холле от первого слова и до последнего, вредный старикан во весь голос честил молодую женщину, а хозяин дома и не подумал его унять.
— Вы, я полагаю, уже поняли, что Харди к нам не присоединится, — сообщил Дерек, отряхивая с рукава снежинки.
— Я отлично расслышала и это заявление, и многие другие, — кивнула Вивиан, не дрогнув. — Вам двоим не помешал бы урок хороших манер, мистер Кейдж, не так ли?
— Вне всякого сомнения, но, умоляю, не сейчас! — Дерек кивнул в сторону эмалированного кофейника. — Там остался кофе?
— Сами проверьте, — огрызнулась Вивиан, возмущенная его поведением. — И, прежде чем вы снова начнете распространяться на любимую тему о бескорыстном герое, спасшем легкомысленную девицу от страшной смерти в снегах, позвольте мне заметить, что я потратила полдня, пытаясь как-то компенсировать причиненные неудобства. В печи горит огонь, ужин может быть подан в любое время, кухня, еще днем напоминавшая средних размеров свинарник, блестит чистотой, и вам остается только присесть на диван и насладиться заслуженным отдыхом. И, — довершила она на одном дыхании, — я охотно заберу поднос со своей тарелкой в отведенную мне комнату, дабы ни одной лишней минуты не навязывать вам своего малоприятного общества.
— Роль мученицы вам не к лицу, Вивиан, — фыркнул Дерек. — Что до малоприятного общества, посмотрим правде в глаза: вас так же мало радует перспектива ночевать со мною под одним кровом, как и меня — необходимость возиться с вами. Это — мой горный приют, мое убежище, я люблю его за то, что… — тут Кейдж поморщился, — за то, что здешние места так не похожи на цивилизованный мир. Здесь я привык вести себя, как вздумается, и делать, что хочу.
— Например?
— А что придет в голову! Неделями не бриться, с утра до вечера не вылезать из конского навоза. Или нырять в снег в чем мать родила, не опасаясь, что какая-нибудь пуританская ханжа хлопнется в обморок при виде сего зрелища. — Он пожал плечами и расстегнул две верхние пуговицы шерстяной рубашки, что, в свете предыдущего замечания, выглядело крайне двусмысленно. — Вы мне очень мешаете, мисс Шелби.
Но вместо того, чтобы успокоить ее, эти слова почему-то уязвили Вивиан. Она вдруг почувствовала себя бесполой дурнушкой. В конце концов, мистер Дерек Кейдж абсолютно прав… Ей — только тридцать, но она — типичная классная дама, строгая и чопорная, которой на роду написано умереть старой девой. Впрочем, разве не сама она выбрала для себя эту дорогу?..
